Медленной шлюпкой в Китай (сборник). Харуки Мураками

я тебе сейчас ничего объяснить не смогу. Ничегошеньки.

      Я вздохнул.

      – Извини.

      – Да ладно. Похоже, мне сейчас даже подушка-думочка не советчик.

      Она снова улыбнулась:

      – К тому же у тебя нет даже бедной тетушки.

      Да.

      У меня

      Нет даже бедной тетушки…

      Ну чем не куплет?

      2

      А вдруг бедной тетушки нет и у тебя? Раз так, выходит, что «неимение бедной тетушки» – наша общая черта. Странная общая черта! Общая черта, похожая на тихую утреннюю лужицу.

      Однако ты же не мог не видеть бедную тетушку на чьей-нибудь свадьбе.

      Как стоит на любой книжной полке хоть одна долго не читанная книга, как висит в любом гардеробе хоть одна долго не ношенная сорочка – на любой свадьбе есть хоть одна бедная тетушка.

      Никто ее никому не представляет, никто с ней не заговаривает. Никто не просит толкнуть речь. Она, как старая молочная бутылка, аккуратно садится за стол, беспомощно хлюпая, поглощает кукурузный суп, ест салат вилкой для рыбы, вылавливает фасоль – и в конце ей не хватает ложечки для мороженого. Ее подарок, если повезет, растворится в глубине антресолей, если нет – при переезде отправится на помойку вместе с различными кегельбанными призами.

      Она даже возникает порой на страницах изредка раскрываемых свадебных альбомов, но доверия не внушает, даже если выглядит аккуратной утопленницей.

      – Кто эта женщина? Смотри, вот эта, во втором ряду, в очках…

      – А-а, да никто, – отвечает молодой муж. – Просто бедная тетушка.

      У нее нет имени. Просто бедная тетушка. Только и всего.

* * *

      Конечно, можно сказать, что имя рано или поздно исчезнет.

      Но произойти это может по-разному. Первый тип – когда имя исчезает сразу после смерти. Все просто. «Высохла река. Погибла рыба». Или же: «Пламя охватило лес, сгорели птицы»… Мы оплакиваем их смерть. Второй тип – как у старого телевизора: после смерти на экране проскакивают белые полосы, но в конце концов все гаснет. Тоже неплохо. Как под стопой заблудшего индийского слона, но все-таки – неплохо. И, наконец, последний тип – когда имя пропадает еще до смерти. В смысле, как у бедных тетушек.

      Но бывает, я и сам, себя не помня, впадаю в «состояние бедной тетушки». В сутолоке вечерних перронов не помню ни имени, ни адреса, ни куда мне нужно ехать. Само собой – ненадолго. Секунд на пять – десять.

      Бывает и так. Кто-нибудь говорит:

      – Никак не могу вспомнить твое имя.

      – Ладно. Не бери в голову. Ничего важного в этом имени нет.

      А он тычет себе в кадык и приговаривает:

      – Ведь вертится на языке…

      В такие минуты я чувствую, будто зарыт в землю и на поверхности торчат лишь пальцы правой ноги. Этот кто-нибудь замечает и начинает извиняться. Ты, мол, прости, но вот-вот было вспомнил…

      Хорошо, а куда исчезают потерянные имена? В городе-лабиринте вероятность их выживания крайне мала. Некоторые расплющиваются в лепешку под колесами тяжелых грузовиков, некоторые умирают под забором, не найдя денег на электричку,