Альманах «Крылья». Взмах одиннадцатый. Коллектив авторов

стирать пеленки, кормить из груди,

      оставаться не Богом – ее дитём,

      не ходить этим страшным терновым путём,

      оставаться маминым счастьем, днем

      абрикосово-жарким, чтоб был – человек,

      и никакой Голгофы вовек.

      Чтоб Он был лишь её, чтоб не знать никогда

      этих мук нелюдских, чтоб от горя не выть…

      Но уже восходила над ней звезда

      и уже торопились в дорогу волхвы.

      И уже всё пело про Рождество.

      Потому не просила она ничего,

      только лишь целовала ладошки Его

      и пяточки круглые у Него

      Валентина Патерыкина

      Поэт, философ, публицист. Доктор философских наук. Автор монографий, научных и научно-методических работ по проблемам философии, религиеведению, истории культуры, философской антропологии, нескольких поэтических сборников. Живёт и работает в Алчевске.

      «Всё очень чётко. Мир ясен и светел…»

      Всё очень чётко. Мир ясен и светел.

      Эй, кто там сверху? Ответьте сполна.

      Щёлкают чётки. Ну, вот и ответил:

      «Женщинам – дети, мужчинам – война.

      Всё переделено так справедливо:

      Смерть от ножа или от „Калаша“,

      Жизнь – это значит легко и красиво.

      Смерть безобразна, а жизнь хороша».

      Смерти мужские присущи забавы.

      Всем, кто воюет – небесная высь,

      Раны, погоны, позор или слава.

      Женщинам – дети, а значит, и жизнь.

      «Поленья веков догорят. Поколенья…»

      Поленья веков догорят. Поколенья

      уносит в бездонную вечность река.

      Воздета рука. Проповедовал Ленин

      Нагорную проповедь с броневика

      вам, нищие духом, вам, нищие телом.

      Свободному – воля, спасённому – рай

      вдали наобещаны словом. А дело

      пребудет условно. Тогда через край

      польются богатства всемерным потоком.

      И будет у каждого хлеб и вино,

      И будет у каждого счастье без срока.

      Другого никак никому не дано.

      Уходят века, подогнувши колени.

      А в них поколенья одно за другим

      сколочены прочно из страха и лени.

      Но важно, что каждый себе господин.

      Остались желаньем благие желанья.

      Остались благими желания благ.

      Для каждой эпохи свои ожиданья,

      Для каждой эпохи в запасе ГУЛАГ.

      «Мандельштамовский век-волкодав…»

      Мандельштамовский век-волкодав

      разрывает аорты и вены.

      Перемазав кровавою пеной

      перепонки, Осанну воздав,

      измочив ядовитой слюной,

      разгрызает обмякшее тело.

      А оно к небу смело летело,

      но к земле притянулось. Иной

      принимает асфальта икра

      обнажённую сущность поэта.

      Не дождаться от века ответа.

      С волкодавом смертельна игра.

      В Москва-швейный пиджак завернуть

      Не получится век двадцать первый.

      И в него перекрашенной стервой

      Перешла волкодавная суть.

      Не