Вечна только тьма. Из пыли времен. Павел Александрович Васильев

ребенка, уши чуть приподнялись. Шерсть на подбородке слиплась от крови, из-под верхней губы торчали клыки, но пасть больше не скалилась.

      Зверь ткнулся носом в лицо малыша, у которого был ЕГО запах!

      Мальчик ухватился зубами, задел губу Зверя, но тот не разъярился, даже не взрыкнул. Ребенок дернул головой – раз, другой, – оторвал кусок плоти, зажатой в волчьей пасти; сапфиры блаженно прищурились, измазанный кровью детский носик дернулся; кровь струйкой побежала по подбородку, когда усердно задвигались маленькие челюсти, вгрызаясь в такую мягкую и такую сладкую теплую плоть.

      Зверь легонько боднул ребенка лбом – малыш довольно улыбнулся. Хищная пасть Зверя приоткрылась, и остаток плоти выпал; розовый шершавый язык коснулся детской щеки, и из горла раздался двоящийся рычащий голос:

      – Эден… Ма-арен… [Мой, Марен]

      – Отец… – пробормотал Марен.

      – Что? – переспросил король.

      – Это был… отец.

      – Да, – Дарс Летар поднял глаза на холст. – Я пришел к такому же выводу, но… не хотел верить.

      Марен, сквозь поволоку картин прошлого, отстраненно смотрел на портрет. Воспоминания становились ярче, накатывали волнами. В ушах все отчетливее слышались: потрескивание огня, тихий убаюкивающий шепот матери, и глухое рычание отца – уже Зверя.

      Прохладный свежий воздух в галерее, как во сне, наполнился сладким ароматом. Он щекотал ноздри, проникал в легкие, пропитывая каждый орган. Металлический привкус вновь осел на зубах, на языке. Глаза принца зажмурились, воскрешая в памяти испытанное наслаждение.

      – Кровь… Она звала меня. Ее запах был таким… манящим… – тихим голосом бормотал юноша. – И я…

      Король растерянно кивнул, дотронувшись до левой ладони рядом с мизинцем.

      – Когда я забрал у тебя… – он не смог произнести слово «мясо». – Ты оскалился и укусил…

      Эсмир ворвался в покои наследника – тело Далии раскинулось на полу в неестественной позе. Белая ночная сорочка казалась черной от густо покрывшей крови, в разодранной груди белели сломаннные ребра, раскрывшиеся, словно оскаленная пасть; багрянец влагой блестел на мехах, что покрывали пол.

      Тут же рядом лежали Детсем и Арнгур, крепко сжимая мечи окоченевшими пальцами.

      Король держал маленького принца на сгибе левой руки, по ладони сочилась тонкая алая струйка, пачкая подол детской рубашки. Малыш шипел и скалился, глаза сверкали сапфирами, из-под окровавленных губ торчали острые клыки.

      Из коридора донесся топот.

      – Эсмир, дверь! – вскинув руку, мечом указал король, и сталь полыхнула пламенем очага. – Никого не впускай!

      Сеанар [воинское звание, командующий тинаром: 12 теаларов] Темной Стражи, бросил короткий взгляд на занавесь балкона, отмеченную кровавыми следами, и быстро развернувшись, вышел; дерево гулко ухнуло.

      – Моя королева, – учтиво склонил голову Эсмир, положив руку на железное кольцо двери и не сводя