Сны Бога. Мистическая драма. Мария Мелех

нарисуете это так, как заставили меня увидеть.

      Он уже трясет в экстазе мою руку.

      Вот так я продаю свои сны. Кстати, он даже не заметил, как я обеспечил себе выступление на итальянском телевидении.

      – Хотите остаться здесь до завтрашнего утра? – предлагает мне Риччи, когда мы выходим во двор, ослепивший, несмотря на пасмурную погоду, дневным светом. – Посмотрите местность, может быть, вдохновитесь еще больше. У нас хорошие комнаты в гостинице. А какая рекреация! Памела вам расскажет, она каждый день плавает в нашем бассейне.

      – Да, Николас, – вворачивает она тут же, – это место надо прочувствовать. А бассейн – просто сказка. Римская сказка. Эпоха Империи, не младше.

      «Зачем мне это?» – думаю я, но вслух соглашаюсь:

      – Почему нет? Дорис, Джон, вы, наверное, хотите уехать в город?

      – Мне было бы интересно познакомиться с этим архитектурным комплексом ближе, – поспешно отвечает Дорис. Она всегда выражается так, будто ее остановили на улице журналисты с местного телеканала, чтобы узнать ее драгоценное и – конечно же! – лояльное мнение о текущих делах в городке.

      – Не-еет, – решительно отрезает Джон, – нет-нет. Я в город, в отель. Мне монастыри не по нраву.

      …Нам предложен гармоничный ужин, в котором присутствует все, что я люблю: разноцветие, разновкусие, изящная сервировка и умеренность. Мистер Риччи изволил отчалить по своим денежным делам, и его багровые щеки, оттененные природой смуглотой, не вступают в хоровой сговор с томатами черри, и тем самым не нарушают обозначенное равновесие.

      Даже мой маленький эскорт, «Пэм и Дорис, блондинки», оказался на удивление послушным и воспитанным. Обе обрядились в шелка по случаю ужина в древних стенах, в тусклом сиянии свечей в бронзовых канделябрах. На старшей было светло-зеленое платье в легких брызгах крохотных белоснежных цветов, тонкие лямки открывали красивые крепкие плечи с едва заметным узором веснушек. Признаться, наряд ей шел, но – Боже мой! – сокрушаюсь я над несовершенством мира, какой звонкий ведьмовской дурман он источал бы на рыжеволосой. Дорис оделась в однотонное голубое, с эффектным лифом и полностью оголенными плечами – также не подозревая, как восхитительно подчеркивает небесный цвет золотую кожу брюнеток.

      Мы ужинаем, изредка вспоминая о правилах светской беседы и анализируя окружающий интерьер. Я надеюсь, поднявшись из-за стола, отправиться в отведенный мне номер на третьем этаже гостевого особняка. Признаться, я бы предпочел, чтобы меня поселили в опустевшие на время рождественских каникул комнаты девочек – я ужасно скучаю по школьной атмосфере, утраченной навсегда. И мою ностальгию только усугубляет воспоминание о тебе, твоих учебниках, стоявших на полке, игрушках, сидевших в изголовье кровати. Но администратор, сменивший заказчика, объяснил, что комнаты не освобождаются детьми – дабы они могли возвращаться в школу, как в родной дом. Здесь не слишком-то строго