Давай говорить за себя. Екатерина Беляева-Чернышёва

дни проходят; так проходят жизни;

      так вечность замыкается в колечки;

      так имена срываются, как листья,

      в осенний упоительный рисунок,

      чтобы кружиться, падать, исчезая,

      предпочитая быть игрушкой ветра,

      чем позолотой, впаянной в гранит.

      А где-то там, за третьим переулком,

      опять рассвет – другое измеренье.

      Когда бы только собственная смертность

      подмигивала нам из подворотни!

      Но снова, снова имена ушедших

      летят ночной молитвой с наших губ.

2003

      «Города – измеренья разные…»

      Города – измеренья разные,

      на вокзалах слова бессвязные

      (но бессмысленны все слова).

      Не сказать, что большая разница,

      только память как будто дразнится

      и как будто опять права.

      «Через семь минут отправляется…»

      Как не вовремя вспоминаются

      голоса и глаза друзей!

      Полка верхняя – как спасение

      от проклятого невезения,

      от нелепости жизни всей.

      Каждый раз уезжая замертво,

      каждый раз умирая заново,

      глупо прятаться в суете

      от ветров холодного посвиста.

      Я люблю движение поезда,

      потому что оно – нигде.

2000

      «А воспоминанья – закрытые двери…»

      А воспоминанья – закрытые двери,

      и если забыты, то не достучаться.

      Молчи, в кулаке зажимая потери,

      сейчас подходящее время прощаться.

      Сейчас, когда солнце пошло на прибыток

      и птицы трещат о весне предстоящей,

      весьма подходящее время для пыток,

      для судорог памяти, грусти щемящей.

      Мы слишком надолго исчезли из вида

      (пусть сняты засовы, но не постучится),

      молчанье больней, чем любая обида.

      Я тоже хочу забывать научиться!

      Я тоже хочу растворяться неслышно,

      пусть двери мои бутафорские стынут,

      пусть летние тучи вздымаются пышно,

      сбиваются в стаи и ливнями хлынут.

      Пусть грома раскат напугает до дрожи,

      так дрогнут на брус налетевшие дроги.

      Но как ты был дорог мне! Пусто. О боже,

      как пусто теперь без тебя на пороге!

2008

      «Что-то сбилось. Боль остра…»

      Что-то сбилось. Боль остра,

      радость ярка, но напрасно —

      и насмешливы ветра,

      и сама я безучастна.

      День глядит – и тает снег

      на лице его клыкастом.

      Этот снег и этот век

      надо мною тяжким настом.

      Зазеваешься – и вдруг

      нарушается засека;

      пустота кружит вокруг,

      поглощая человека.

      Ухмыляется в лицо,

      жадно руки потирает:

      десять дней – уже кольцо,

      каждый час его сжимает.

      Воля спит, но мстится: рвусь

      из оков, по-волчьи воя…

      Может быть, ещё вернусь,

      если