Давай говорить за себя. Екатерина Беляева-Чернышёва

я по проспектам и переулкам

      прохожу, стекая к трамвайным рельсам;

      я не знаю, как можно идти куда-то

      и не видеть, какое над нами небо.

      Я боюсь стабильности и гарантий,

      не из ложной гордости, а по дури.

      Мне бы тоже хотелось нормальной жизни,

      только я не умею с ней обращаться.

      Я привыкла весело жить и глупо,

      загоняя в угол себя, до жути,

      закрывая глаза. Но потом вставая,

      выбираясь – как, до сих пор не помню.

      Я росла на зыбкости мирозданья,

      мне уютно в изменчивости условий,

      может быть, с годами придёт иное

      и придётся заново жить учиться.

      Но пока ещё жить – это значит ехать,

      поражаясь различию лиц и судеб,

      наслаждаясь скоростью ровной трассы

      да считая ухабы дорог грунтовых.

      Я срываюсь вниз. Я взлетаю в небо.

      Мне не страшно разбиться; ведь после смерти

      тоже будет что-нибудь; это точно.

      Неизменен принцип существованья.

      Бесконечна дорога под этим небом.

2005

      СКУПОЙ РЫЦАРЬ

      До дыр зачитанная пьеса —

      а всё увидеть не с руки:

      старик-скупец и сын-повеса

      так удивительно близки.

      И тем трудней вражде уняться,

      что сын копирует отца —

      со страстью равною боятся

      что бедности, что мотовства.

      Себе не смея в том признаться,

      негодованием горя —

      они и любят, и гордятся

      друг другом – тайно, втихаря.

      Гнев монологов их полночных,

      их душ смятенных естество —

      двух крайностей равно порочных

      непримиримое родство.

2001

      «От вокзала до вокзала…»

      От вокзала до вокзала,

      с вечера до дня —

      рельса, рельса, шпала, шпала —

      вертится земля.

      Ночь да лёд с огнём и ветром,

      кобальт и базальт.

      Нежно-персиковым светом

      светится асфальт.

      Поезд наш вот-вот прибудет,

      через пару лет.

      Сволочные это люди —

      Мастера Судеб.

      В поднебесье лики строги,

      только мы – ничьи.

      По деревьям вдоль дороги

      трауром – грачи.

      Милосердный, невозможный,

      высший судия,

      путь мой железнодорожный —

      песенка моя.

      Жизнь прекрасна, словно осень,

      донельзя остра,

      вот сейчас мы грянем оземь

      с первого моста.

2002

      «Она проснулась. Отрешённо…»

      Она проснулась. Отрешённо,

      бездумно-счастлива, легка —

      как в детстве. Вышла, щурясь сонно,

      и замерла у косяка.

      Он. Он светильник синий чинит,

      и канифолью дом пропах,

      паяльник выключенный стынет,

      слой изоленты в проводах

      ложится кольцами оплётки.

      Спокоен, точен каждый взмах,

      как и движения