Медный всадник. Полина Саймонс

не может. Минск всего в нескольких километрах к югу от…

      Договорить она не смогла.

      – В нескольких сотнях, – поправил он, словно стараясь утешить ее.

      – Нет, Александр, это совсем не так далеко! – охнула Татьяна, чувствуя, как подкашиваются ноги. – Почему ты мне не сказал?

      – Татьяна, это секретная информация. Больше я ничего не могу сказать. Просто надеялся, что ты услышишь правду по радио, но этого не случилось. Минск пал на седьмой день войны. Даже товарищ Сталин был удивлен.

      – Но почему он не упомянул об этом, когда говорил с нами на той неделе?

      – Но он сказал «братья и сестры», верно? Хотел, чтобы мы прониклись гневом и яростью против фашистов. Чтобы все как один встали на борьбу. Что хорошего, если вы узнаете о том, как далеко вглубь продвинулись немцы?

      – Как далеко? – Не дождавшись ответа, она тоскливо выдохнула: – А наш Паша?

      – Таня! – громко воскликнул он. – Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Разве не я твержу тебе каждый день, что нужно как можно скорее увозить его из Толмачева?

      Татьяна отвернулась, сдерживая слезы.

      – Они еще не в Луге, – тихо сообщил Александр. – И до Толмачева не дошли. Постарайся не волноваться. Но скажу только, что в первый день войны мы потеряли тысячу двести самолетов.

      – Я и не знала, что у нас было столько самолетов.

      – Примерно столько.

      – И что же нам теперь делать?

      – Нам? – переспросил Александр. – Я же сказал, Таня, уезжай из Ленинграда.

      – А я сказала, что без Паши наша семья никуда не уедет.

      Александр не ответил. Они продолжали идти.

      – Устала? Хочешь домой? – тихо спросил он.

      Татьяна молча помотала головой.

      – Пойдем к Дворцовому мосту? Там наверняка продают мороженое.

      Съев мороженое, молодые люди зашагали вдоль набережной, навстречу закату, мимо бело-зеленого великолепия Зимнего дворца. Татьяна, рассеянно озираясь, вдруг заметила на другой стороне улицы странного человека и замерла как вкопанная.

      Худой, высокий, с клочковатой бородой, он с сокрушенным видом стоял перед Эрмитажем. Лицо было искажено глубочайшей тоской.

      Что это с ним? И почему он так расстроен?

      Незнакомец стоял около военного грузовика, наблюдая, как молодые люди грузят в кузов деревянные ящики. Именно на эти ящики смотрел мужчина с таким мучительным сожалением. Словно терял первую любовь.

      – Кто этот человек? – спросила она, пораженная встречей.

      – Хранитель Эрмитажа.

      – А почему он так тоскливо смотрит на ящики?

      – Это единственная страсть его жизни. Он боится, что больше никогда их не увидит.

      Татьяне вдруг захотелось подбежать к хранителю. Попытаться его утешить.

      – По-моему, у него должно быть больше веры, не находишь?

      – Согласен, – улыбнулся Александр. – У него должно быть немного больше веры. Когда война окончится, он снова увидит свои ящики.

      – Судя по тому, как он на них смотрит, после окончания войны собственноручно принесет каждый и положит на место! – объяснила Таня.

      У