Медный всадник. Полина Саймонс

влюблена, Таня!

      – Рада за тебя.

      Она снова отвернулась к стене.

      – Знаешь, это настоящее. О Танечка, не знаю, что делать с собой!

      – Может, попробуешь заснуть?

      – Таня, я ни о чем другом думать не могу. Он сводит меня с ума. Он такой… Лед и огонь. Сегодня он был совсем другим: спокойный, шутил, но временами я просто не могу его понять!

      Татьяна не ответила.

      – Да, я хочу всего сразу. И то, что он немного оттаял, – настоящее чудо. До прошлого воскресенья я не могла уговорить его прийти ко мне. И вдруг он является – с тобой и Димой.

      Таня хотела напомнить, что Александр пришел к ним домой отнюдь не по просьбе Даши, но, разумеется, снова промолчала.

      – Дареному коню в зубы не смотрят, и я лучше всех это понимаю. Но кажется, ему понравилась наша семья. Знаешь, он ведь из Краснодара, но не был там с тех пор, как вступил в армию. У него нет ни братьев, ни сестер. Он никогда не говорит о родителях. Он… не могу объяснить… такой сдержанный. Не слишком распространяется о своих делах. Правда, спрашивает о моих.

      – Д-да? – выдавила Татьяна.

      – И очень жалеет, что началась война.

      – Мы все жалеем, – хмыкнула Татьяна.

      – Но это вселяет надежду, не находишь? На лучшую жизнь с ним вместе, как только война закончится. Таня, а Дмитрий тебе нравится?

      – Ничего, – ответила она, стараясь, чтобы не дрогнул голос.

      – А ты ему очень.

      – Чушь!

      – Ничего подобного. Ты ничего в таких вещах не понимаешь.

      – Понимаю и повторяю: ничуть я ему не нравлюсь.

      – Ты ни о чем не хочешь поговорить? Спросить?

      – Нет!

      – Таня, брось свою неуместную застенчивость, – покровительственно заметила Даша. – Тебе уже семнадцать. Почему не хочешь немного оттаять? Обратить внимание…

      – На Дмитрия? – прошептала Татьяна. – Никогда!

      И за мгновение перед тем как заснуть, она осознала, что меньше боится неведомых ужасов войны, чем уже познанных сердечных бед.

9

      В субботу Татьяна отправилась в Публичную библиотеку и выписала русско-английский разговорник. В школе она учила английский, знала алфавит и теперь пыталась воспроизвести вслух заинтересовавшие ее фразы. Произношение давалось ей с трудом, и некоторые звуки были словно специально созданы, чтобы доводить ее до белого каления.

      В воскресенье пришел Александр и собственноручно наклеил на стекла бумажные полоски, объяснив, что так они не повылетают во время налетов.

      – Это следовало бы сделать всем. Скоро по городу пойдут патрули, чтобы проверить наклейки. Если немцы окажутся под Ленинградом, вставить другие стекла будет почти невозможно.

      Метановы с живым интересом наблюдали за его манипуляциями, причем мама не уставала твердить, как он высок, как ловок, какие умелые у него руки и как твердо он стоит на подоконнике.

      – Да ведь он офицер, мама, – нетерпеливо ответила Даша.

      – Разве в Красной армии учат стоять на подоконниках? – хмыкнула Татьяна.

      – О Таня, заткнись, – засмеялась Даша.

      Александр