Медный всадник. Полина Саймонс

Всем они были безразличны. Справа лежали трамвайные пути и поля, слева поднимались цехи Кировского. Ни воздушных налетов, ни пикирующих самолетов, только слабеющее вечернее солнце в небесах. И ни единой души.

      – Александр, а почему Дима не офицер, как ты?

      Он немного помедлил, прежде чем ответить:

      – Дима хотел стать офицером. Мы вместе поступили в военное училище.

      Этого Татьяна не знала. Дмитрий особенно не распространялся о себе.

      – Но не выдержал. Просто не вынес.

      – Что случилось?

      – Ничего особенного. Он не мог долго оставаться под водой без того, чтобы не впасть в панику, не мог задерживать дыхание, не мог командовать людьми, терял самообладание, не мог совершать марш-броски, сделать пятьдесят отжиманий подряд. Просто не мог. Но он не такой уж плохой солдат. Можно сказать, довольно приличный. Просто не создан для того, чтобы быть офицером.

      – Не то что ты! – восторженно выдохнула Татьяна.

      Александр весело покачал головой:

      – Я слишком неукротимый воин.

      Прямо перед ними остановился трамвай. Они неохотно сели.

      – А что испытывает Дмитрий?

      Татьяна больше не старалась избегать Александра, когда при каждом новом толчке ее бросало на него. Теперь она, затаив дыхание, ждала этих толчков и в очередной раз придвигалась все ближе. Он неизменно успевал поддержать ее. Сегодня он долго не снимал руки с ее талии, сделав ей знак продолжать. Но она не могла, пока он не убрал руку.

      – Хочешь сказать, как он относится к тому, что не стал офицером?

      – Нет. К тебе. Что ты обо всем этом думаешь?

      Трамвай остановился. Александр поспешно поддержал Таню под руку. По ее телу прошел озноб. Он немедленно отпустил ее и продолжил:

      – По-моему, Дмитрий считает, что мне слишком легко все достается.

      – Что именно?

      – Не знаю. Вообще все. Учеба, служба…

      Он остановился. Татьяна выжидающе смотрела на него. Служба и что еще? Что еще легко дается Александру?

      – Он не прав. Тебе ничто не достается легко, – сказала она наконец. – Редко кому выпадает на долю такая тяжелая жизнь.

      – Но она едва началась, – возразил он с обманчивой мягкостью. – Мы с Димой очень давние друзья. Я хорошо его знаю. Потерпи, и он наговорит обо мне такое, что тебе и в голову не приходило. Удивляюсь, почему он до сих пор молчит.

      – И что же он наговорит? Правду или ложь?

      – На это мне трудно ответить. Правильнее всего будет так: чистую правду, искусно смешанную с самыми невероятными небылицами. У него просто дар на подобные вещи. Ты ни за что не отличишь одно от другого.

      – Ничего себе дар. И что же мне делать?

      – Ты все равно ничего не поймешь. Если хочешь знать правду, спроси меня, и я расскажу.

      – Все-все?

      – Все-все.

      Татьяна затаила дыхание, потому что сердце на миг перестало биться. Как раз в тот момент, когда она прикусила язык, чтобы с губ не сорвался вопрос. И еще какой: «Ты любишь меня?..»

      Ей хотелось надавать