Ледоход. Елена Крюкова

вопит, что Ты ушел,

      Но жил меж нами.

      Слишком близко.

      Икона Страшного Суда

      Синие сферы горят изнутри.

      Два безумных старика летят.

      Пот со лба рукой оботри.

      Да, эти стрелы в тебя свистят,

      Да, ты уже за бортом! А фал,

      Этот толстый и наглый трос,

      Как паутина, порвался, упал,

      Чтоб ты один в Космосе рос…

      За стариками летит жена.

      Космы – кометой пространство бьют.

      Она в диком Космосе тоже одна.

      Она боится, что ее убьют.

      За женою девчонка летит.

      Она – сирота. Ребра торчат

      Ксилофонно. Она никогда не простит

      Сытым деткам, что «Мама!» – кричат.

      Синие сферы крутят их всех,

      Но и тебя тоже! Но и тебя!

      Как ни кутайся в теплый мех —

      Космос хлынет, губя и любя.

      И полетишь, пылая, крича,

      Вместе со всеми в синюю тьму,

      Убегая по ветру, предалтарная свеча,

      Которую – не загасить никому!

      А два безумных седых старика

      К тебе подлетят и под мышки возьмут.

      Ты увидишь синие звезды и черные облака.

      Да, это и есть твой Страшный Суд.

      Золотой, чернокнижный, кровавый и земляной,

      Грохочущий чисто, как водопад,

      Над грязным миром, над потной войной,

      Над Временем, что идет только назад.

      Над Временем, что идет только вперед!

      Даже если назад – все равно вперед!

      И ты своею смертью докажешь, что

      Никто все равно

      Никогда не умрет.

      Колыбельная

      Баю-баю-баю-бай

      Это наш домашний Рай

      Вот божница, вот газета

      Там все молятся – про это

      Закопченная плита —

      там стоит картошка – та

      что за зиму надоела

      что за сыном мать доела

      Вот мальчишка при свечах

      с гениальностью в очах

      Вот перо и лист бумаги

      парни русские бедняги

      Вера гений время быт

      мальчик мой и ты – убит

      Баю-бай баю-бай

      кухня голод вечный чай

      Напиши мой мальчик что ли

      текст молитвы

      а доколе

      ты не сможешь —

      баю-бай

      поскорее засыпай

      «…Смертью смерть ты попрал…»

      – Это твой сын?

      – Нет.

      – Возлюбленный?

      – Нет.

      – Что ж ты по нем рыдаешь так много лет?

      …Смертью смерть ты попрал.

      Только это тебя и спасает.

      Не питье, не жратва, —

           только тот металлический стол,

      Где под скальпелем мысли

           так сердце твое воскресает,

      Что уж лучше бы ты, изругавшись,

           под землю ушел.

      Нет, еще поживи!

      Человек, а не Бог ты, бедняжка, —

      Наспех сладость кафе,

           наспех – горечь любовных минут,

      Полумесяцы соли