Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

созданным для моего уничтожения?

      – Если изменятся суть и природа настоящего, будущее тоже изменится, – отвечал гхола.

      – Это не ответ, – возразила Чани.

      Пауль возвысил голос:

      – Хейт, как я умру?

      В искусственных глазах блеснули искорки.

      – Говорят, милорд, вы умрете от избытка власти и денег.

      Чани застыла.

      – Как он смеет так разговаривать с тобою?

      – Ментат говорит правду, – проговорил Пауль.

      – А Дункан Айдахо был тебе истинным другом? – спросила она.

      – Он отдал за меня жизнь.

      – Но все знают, – шепнула Чани, – что гхола не становится тем человеком, которым когда-то был.

      – Не хотите ли вы обратить меня? – поднял брови гхола, глядя на Чани.

      – Что он имеет в виду? – удивилась та.

      – Обратить в свою веру, или повернуть обратно… – проговорил Пауль, – но пути назад не существует.

      – Каждый человек несет в себе собственное прошлое, – заметил Хейт.

      – И каждый гхола? – спросил Пауль.

      – Некоторым образом, милорд.

      – Тогда скажи, что осталось от прошлого в глубине твоей плоти? – спросил Пауль.

      Чани видела, как вопрос этот взволновал гхолу. Ладони его сжались в кулаки, движения стали порывистыми. Она поглядела на Пауля, удивляясь: зачем ему это? Или же есть способ преобразить это создание в того, прежнего человека?

      – Случалось ли прежде, чтобы гхола вспоминал свое истинное прошлое? – спросила Чани.

      – Этого пытались добиться, и не однажды, – отвечал Хейт, не подымая глаз. – Но ни один гхола никогда не обрел свою прежнюю память.

      – Но ты жаждешь этого, – проговорил Пауль.

      Гладкие глаза гхолы в упор смотрели на Императора.

      – Да!

      Тихим голосом Пауль начал:

      – Если есть способ…

      – Эта плоть, – проговорил гхола, словно в странном приветствии взметнув руку ко лбу, – не есть плоть моего рождения. Она… восстановлена. Это всего лишь форма. Такое по силам и лицеделам.

      – Ну, не совсем, – отвечал Пауль, – к тому же ты не лицедел.

      – Совершенно верно, милорд.

      – Что же определяет форму твоего тела?

      – Наследственная информация, записанная в исходных клетках.

      – Где-то существует, – сказал задумчиво Пауль, – пластиковая штуковина, помнящая форму тела Дункана Айдахо. Говорят, что древние пытались заниматься этими вещами еще до Джихада Слуг. Каковы границы твоей памяти, Хейт? Что взяла она от оригинала?

      Гхола пожал плечами.

      – А что, если это был не Дункан Айдахо? – спросила Чани.

      – Это был он.

      – Почему ты в этом уверен? – спросила она.

      – Он похож на Дункана совершенно во всем. Я не могу представить себе такой силы, что могла бы точно, без искажений, без устали выдерживать эту форму изо дня в день.

      – Мой господин! – запротестовал Хейт. – То, что мы не можем чего-либо представить, еще не делает такую вещь невозможной. Как гхола, я могу оказаться вынужден сделать такое, чего бы не сделал,