Имаго. Тьма придет на рассвете. Элен Фир

Не дурачься.

      – Эй, голубки! – Зои насмешливо помахала рукой. – Давайте-ка домой!

      – Пока, – попрощалась я с Натаном.

      – До скорой встречи, – парень двинулся к выходу даже быстрее, чем обычно. Я с сожалением всматривалась в широкую спину под новенькой, с иголочки футболкой. Не хочу отношений. Даже с таким мужчиной.

      Кафе опустело. Часы над входной дверью пискнули, говоря о том, что уже полночь, и я невольно поёжилась, вспомнив все байки, которые травили сотрудники кафе долгими вечерами. По словам Зои, один из самых первых служащих утонул во фритюрнице – поскользнулся на чем-то и ухнул головой прямо в кипящее масло. После этого я не раз косилась в сторону агрегата, задаваясь вопросом о том, меняли ли после того случая масло или это оказалось слишком дорого. Второй была история о девушке, которую маньяк задушил и засунул в большую мясорубку для перемалывания цельных туш, находящуюся на складе (неприятным совпадением было то, что это жуткое приспособление не работало из-за осколков костей, повредивших лопасти). Девушка как раз оставалась на ночную смену.

      И на первом месте в топе ужасных историй «Бино» стояла городская легенда о том, что когда-то это место было полицейским участком. Гея забили насмерть прямо у дверей, потому что дежурный не захотел его впускать. Говорят, беднягу изрядно помяли – маленькие города богаты на страшных людей. Если в больших зло подпитывает почти всех, то в провинциях оно концентрируется на самых подходящих для этой роли.

      – И если ты, глядя на стеклянные двери, посчитаешь пять раз с Миссисипи, то сможешь увидеть его, – шептала Клэр, – самую его смерть. Он будет нестись на тебя, а потом исчезнет у самых дверей. Но если ты отвернешься, он попадёт в зал и убьет тебя.

      Сейчас, в бледном свете лампочки легко было поверить о мести мертвого гея. И в смерть тех двух людей. В тёмной кухне монотонно капала вода с сорванного крана. За стальной дверью замерла в ожидании большая мясорубка с заржавевшими от крови лезвиями.

      – Раз Миссисипи, – прошептала я, глядя в густой мрак за стеклом.

      По коже поползли мурашки от дурного предчувствия, и я откашлялась, твёрдо уставившись вперёд. Источником света был только фонарь на парковке, время от времени нервно моргающий от перепадов напряжения.

      – Два Миссисипи…

      О, Господи, что я творю. Мне почти тридцать, а я тут сижу и вызываю какую-то голубую Пиковую Даму, глядя в двери забегаловки.

      – Три Миссисип…

      Раздался громкий скрип, и я вскрикнула, но уже через секунду засмеялась: вывеска, просто вывеска. Эта жестяная гадина всегда скрипела на ветру. На мгновение я увидела смутную тень, которая быстро растворилась во мгле. Это мне очень не понравилось, и я, испуганно икнув, вжалась в спинку пластикового стула. Игра света, ничего особенного. Уверена, что это мне померещилось.

      – Четыре Миссисипи! – проблеяла я, сжав в руках телефон. Наверное, стоит набрать 911, а потом только ткнуть на вызов. Если только злобный гей не оторвёт для начала мои руки.

      Фонарь