Ты, я и другие. Финнуала Кирни

сама себе хозяйка. Могу потратить несколько часов на подругу? – Она взмахивает бутылкой.

      Я открываю дверь и улыбаюсь:

      – Десять утра.

      – И что? Здесь совсем чуть-чуть, и еще я принесла апельсиновый сок – если тебе приспичит испортить вкус.

      Она смешно морщит нос и надувает губы: конечно, ничего страшнее и вообразить нельзя. Я тянусь и снова ее обнимаю, шепчу на ухо «спасибо!». Как я рада, что у меня есть Карен! Карен и ее невероятная интуиция – знать, когда мне без нее не обойтись. И словно в подтверждение этого, когда мы заходим на кухню, она вытаскивает из своей стильной сумки маленький пакетик со свежими рогаликами с лососем и сливочным сыром.

      – Хоть поешь нормально, – говорит она и разливает шампанское. Угу, в десять утра, самое время. Однако мы жуем, пьем и болтаем. По крайней мере, Карен жует, а я пью и болтаю. Временами она просто качает головой. Я рассказываю ей про утренний сеанс с доктором Гетенберг.

      Она хмурит брови.

      – И чего ты боишься?

      Я колеблюсь всего секунду, а потом из глаз начинают литься слезы.

      – Всего. Всегда.

      Она отодвигает пустой бокал и берет меня за руку:

      – Рассказывай.

      – Остаться одной… принять его назад… что что-нибудь случится с Мег… что появится другой… и у меня с ним ничего не выйдет.

      Карен фыркает и идет к раковине. Набирает чайник, включает его.

      – Если уж дойдет до этого… Поверь моему опыту: один член мало чем отличается от другого.

      Я пожимаю плечами. Она смеется.

      Загибая пальцы, я продолжаю перечислять свои страхи:

      – Дьявола, ведьм, пришельцев…

      – Да не сочиняй.

      – Правда, Карен. Так и есть.

      Она усмехается:

      – Офигеть.

      – Однажды потерять… – Я напрягаюсь.

      – Что потерять?

      – Себя… контроль над собой… Если люди увидят, какая я злая, они запрут меня на замок и выбросят ключ.

      – Я куплю тебе боксерскую грушу. Еще?

      – Я беспокоюсь за Мег, как на ней скажется вся эта история. Она обожает отца.

      – Не бойся. Она молодая и сильная, в ней слишком много от тебя, чтобы это ее сокрушило.

      – Не сокрушит, но, возможно, повлияет на то, как она будет воспринимать мужчин.

      – Глупости!

      – …заболеть раком. Вдруг выяснится, что пептиды, которые в косметике, – канцерогенные? Что, если я слишком много пью? Что, если сработала отцовская наследственность?

      – Что, если ты просто принимаешь все слишком близко к сердцу?

      Я ее не слушаю.

      – Еще боюсь темноты, летать на самолетах… У меня точно завелся внутренний диверсант.

      Карен тихо стоит рядом с плюющимся чайником и о чем-то сосредоточенно думает. Я встаю, отвожу подругу к стулу и завариваю две чашки «Ахмада».

      Ее руки плотно обхватывают чашку.

      – На прошлой неделе мы с ним виделись.

      Я замираю.

      – Он задолжал мне деньги, и я зашла за чеком. Он хреново выглядит.

      – Надо полагать, если трахаешь официантку.