Старые фотографии. Елена Крюкова

со мной. Я знаю. Обними меня! Поцелуй меня!

      Ее заталкивали в черный «воронок», а она повторяла горячими, невесомыми, летящими губами:

      – Поцелуй меня.

      Николай плакал, сидя на груде битого красного кирпича, обхватив голову руками, плакал посреди вечера, посреди приморской теплой ночи, и белье билось на ветру морскими яркими флагами, и красными флагами праздников, и белыми флагами, когда сдаются в позорный плен, и черными флагами, накинутыми на зеркала в доме покойника, и губы его шевелились, он слышал, что Софья ему нашептала, и он повторял ей – через земли, крыши, дымы, крики, звон часов, хрипы радио, хрипы пытаемых и казнимых:

      – Поцелуй меня. Ну пожалуйста, ну Софья, ну я прошу тебя. Поцелуй меня. Крепко обними. Я с тобой. Ты не бойся. Только ничего не бойся. Я с тобой.

      Рыдал, не стесняясь звезд и луны.

      Глухо гудел океан за плечами, над затылком

      И девочка Маргарита белым ангелом встала, качаясь в ночи, рядом с ним.

      И нежно сказала, гладя его облачной рукой по голове, утешая:

      – Она с тобой, Коля. И я – с тобой.

      палуба СКР-19

      август 1942 г.

      порт Диксон

      неравный бой с немецко-фашистским крейсером «Адмирал Шеер»

      Транкова убили

      лейтенант Кротов ранен

      ― Ты куда бежишь, парень?

      – Посыльный из штаба морских операций!

      – Проводить тебя к помощнику командира?

      – Так точно!

      Крюков хотел, не по уставу, хлопнуть паренька по плечу. Юный совсем.

      Шел впереди, юнга сзади, вытягивая шею, чтобы стать выше.

      Все равно рядом с высоченным, длинным Крюковым – шавочкой семенил.

      Ночь. Холодное море перекатывает серые валы. Светлая северная ночь обволакивает лица призрачным светом: свечение сердца, свет мелких, далеких и льдистых, звезд в зените. «Посмертные звезды у нас у всех будут красные». Николай шел, широко расставляя ноги. Брючины хлопали на ветру.

      Холод, и льды, и жизнь.

      Пока еще жизнь.

      Разве кто поверит в смерть, пока молодой?

      Постучал в каюту. Вошли оба.

      Командир, Александр Гидулянов, на катере портовом ушел на мыс Кретчатик – разузнать, где на берег удобнее всего орудия выгрузить. Старший лейтенант Кротов на корабле остался за него.

      Кротов сидел за столом, одетый в бушлат. Воротник бушлата поднят до ушей: греется, дышит в воротник, мерзнет. Быстро, бисерно писал. «Письмо», – догадался Крюков. Кротов стыдливо, сердито прикрыл письмо раскрытой книгой, бросил ручку, и со стального пера стекла чернильная капля.

      – Разрешите доложить! ― Крюков выпятил грудь.

      – Донесение! ― протянул бумагу юнга.

      Кротов не прочитал донесение – проглотил. Мгновенно побелел. Николай все понял сразу.

      «Это бой, и немец опасен».

      – Донесение принято, юнга! Можете идти.

      Махнул рукой.

      Юнга убежал: его ждал береговой катер.

      – Матрос-рулевой,