Прелестник. Наталья Колобова

сама небось потаскуха, а все туда же – морали читать. Думаешь, не знаем, куда ты метишь? Проповедь нам тут читаешь, а чтой-то не видать твоей постели, где положено…

      На лице маркиза появилась бесстыдная улыбка. Он подошел к совершенно потрясенной Мари, взял ее за подбородок и, глядя в глаза, произнес:

      – Так-то, дорогуша, в чужом глазу сучки разглядывать… А если я накажу тебя за дерзость…

      – Воля ваша, – ничуть не дрогнув, ответила Мари и с насмешливой и презрительной улыбкой положила свою ладонь на его руку. Он опустил ее.

      – Вот дуреха, помолчала бы, – шепнул кто-то.

      – Нет, почему же? Пусть говорит… – произнес Луи, надвигаясь на нее.

      Девушка стала пятиться, но маркиз уверенно шел на нее. Мари почувствовала, что уперлась спиной в стену.

      – Не подходите… – проговорила она, но это не остановило маркиза.

      – Не подходите, я не отвечаю за себя, – повторила Мари, когда он был совсем близко. В глазах его сверкало что-то зверское, безумное, властное.

      – Говори же, что тебе еще не нравится, – тихо сказал он.

      Мари смотрела ему в лицо, не зная, чего можно ожидать. Напряжение не отпускало ее. И не было в целом мире человека, который бы вступился за нее. Все эти девушки стояли теперь вместе и с любопытством ждали, что же будет. Мари они не приняли в свою компанию, больше того, страшно завидовали ей, и вот сейчас им было приятно видеть ее унижение. Это так обидно.

      Луи тем временем удалось совладать с обуревавшими его эмоциями, он отступил, но напоследок обратился к девушкам:

      – Ну, мои голубушки, образумьте свою подружку, а то… дружба наша кончится, – и медленно направился к двери.

      – Ваша светлость, камзол забыли, – учтиво сказала Мари, протягивая ему шитый серебром камзол из бархата.

      Маркиз обернулся. На его лице была, что называется, буря. Но он, дрогнув губами и ничего не говоря, взял камзол и, мрачно взглянув на Мари, вышел. Как показалось Мари, в его глазах стояли слезы.

      Как только дверь захлопнулась, девушки окружили Мари.

      – Что ты наделала? Что теперь будет? – упрекали ее.

      – Ничего не будет.

      – Верно, ей-то ничего не будет, – сказала дерзкая Альбина. – Это перед нами ты цирк разыгрываешь, а ночью по-другому петь будешь в постели-то у красавчика.

      Мари в негодовании ответила:

      – Считайте, как вам нравится. Но вы, я вижу, рады потакать ему.

      – Это честь. Да без тебя у нас было все хорошо. А теперь, если он рассердится на нас… и откуда ты взялась на нашу голову?

      – Не рассердится ваш угодник. Уж если так, пусть меня наказывает, я не боюсь.

      – Вот сумасшедшая девка, хочешь, чтоб тебя выпороли?

      – Посмотрим…

      Мари не хотела больше тут оставаться. Она даже забыла, зачем приходила.

      Весь день прошел как в тумане. Мари не отпускали досадные мысли. Она чувствовала себя совсем одинокой и беззащитной. До этого дня Луи был единственным человеком, с кем она могла поговорить от души. Но теперь… Напрасно она надеялась, что он совсем не похож