Актуальные проблемы политической экономии. Н. В. Сычев

идей, высказанных нашими предшественниками, на разрешение задач, которые, быть может, и не грезились им и которые могли принять ясные очертания только в конкретных условиях современной действительности.

      …Чем самобытнее, сильнее, оригинальнее, глубже ум ученого или мыслителя, тем активнее его мышление именно в том состоянии, которое зовут «обучением», «воспитанием», «усвоением традиций». Уже вступая в круг чужой мысли, ум великого ученого отбрасывает в его пределы тень собственного исполинского роста. Даже восхищаясь обаянием теорий и идей, которые он может вычитать у предшественников или воспринять от своих непосредственных учителей, мыслитель крупного ранга бросает эти идеи, как руду, в накопленный горн собственной мысли, с ее новыми, всей обстановкой и классовым окружением поставленными перед ним вопросами и задачами. Через его сознание чужие мысли проходят, как вода через фильтр: они как будто остаются теми же и в то же время появляются, выходя из фильтра, уже новыми»[101].

      Таким гениальным мыслителем был К. Маркс, а потому его научное творчество не может быть объяснено и выведено как прямолинейное воспроизведение идей, высказанных его предшественниками, как простой синтез их учений и теорий. Так, один из современных интерпретаторов экономического учения К. Маркса безапелляционно заявляет: «Сочетание преемственности и самобытности в экономической мысли Маркса отразило главную особенность ее происхождения: она сформировалась как синтез политической экономии Д. Рикардо и философии Г. Гегеля. В своем представлении об экономике как объекте познания Маркс следовал за Рикардо; в своем подходе к осмыслению этого объекта он руководствовался методом Гегеля»[102].

      Подобное толкование фальсифицирует, вульгаризирует довольно сложный и многоплановый процесс становления марксистской теории. Как справедливо отмечал В. Ф. Асмус, «кто захотел бы вывести великие научные идеи, созданные К. Марксом, из философских, исторических и экономических учений его предшественников, тот показал бы только полное непонимание их действительного генезиса. Это не значит, конечно, будто Маркс ничему не учился, не имел никаких учителей и предшественников, не усвоил никаких традиций, не испытал никаких влияний. Как все великие деятели науки, Маркс всю жизнь непрерывно и упорно учился. Более того, для Маркса характерно стремление в каждом вопросе, который он перед собою ставил, как свой вопрос, иметь полное, точное, исчерпывающее представление обо всем, что по этому вопросу сделано, высказано, опубликовано его предшественниками»[103].

      Теоретически осмысливая их идеи и теории, К. Маркс выработал свое учение, все составные части которого – философия, политическая экономия и научный социализм – представляют собой целостную систему взглядов, образуют стороны единого научного мировоззрения, являющегося одновременно идеологией пролетариата. Каждая из этих частей обладает спецификой,

101

Асмус В. Ф. Избранные философские труды. Т. II. М., 1971. С. 285, 286.

102

История экономических учений / под ред. В. Автономова, О. Ананьина, Н. Макашовой. М., 2000. С. 110–111.

103

Асмус В. Ф. Указ. соч. С. 286. «Не одно десятилетие, – пояснял далее автор, – провел Маркс в неутомимом изучении всей громадной литературы по тем вопросам политической экономии, социологии и истории, которые он сделал предметом собственных исследований. Для своих грандиозных научных задач Маркс нуждался в соответствующих – поистине циклопических – материалах и средствах для их осуществления. Маркс никогда не думал, будто идеи, им развиваемые, рождаются из его головы, как Минерва из головы Юпитера, во всеоружии своей силы и зрелости. Необычайная честность и добросовестность научного поведения заставляла Маркса, изучая сделанное его предшественниками, в точности отмечать и приводить в известность все пункты, в которых он чувствовал себя этим предшественникам обязанным. Более того, Маркс считал своим долгом отмечать близость идей, высказанных предшественниками, к его собственным даже в тех случаях – как это было, например, с Вико, – когда близость эта вовсе не являлась результатом прямого, непосредственного влияния» (История экономических учений / под ред. В. Автономова, О. Ананьина, Н. Макашовой. М., 2000. С. 286–287).