Работаем с полудня до апокалипсиса. Ирина Вадимовна Лазаренко

руку. Тан, казалось, даже не понял, что держал её, да ещё так крепко.

      – Значит, у неё горели три свечи? Что она говорила? Какая она была?

      – Да что за…

      – Она была нескладная, с большими ладонями, на правом запястье носила медальон с пшеничным колосом и каплей воды.

      – Откуда ты знаешь?

      Тан развернулся к Дине всем телом и, казалось, едва удержался, чтобы не схватить опять – за руки, за плечи, за горло, не начать трясти её, не повышать голос. Дина видела, как он буквально заставляет себя говорить спокойно и медленно, хотя ему почему-то хочется бегать кругами. Возможно, с воплями.

      – Пожалуйста, воспроизведи максимально точно, что именно тебе говорила та старуха.

      – Она говорила гадости, – с чувством ответила Дина, и почему-то у неё возникло дурацкое чувство, что она ябедничает. – И ещё бормотала, и ещё говорила на каком-то странном языке. И сказала, мол, ожидала кого-то другого, а я… невыросшее семечко засохшего яблока или нечто в этом роде.

      У Тана был такой вид, будто перед ним на столе выплясывал невидимый динозаврик в кружевном бикини, и Тан должен был немедленно решить, что собирается делать по этому поводу. Несмотря на весь странный идиотизм ситуации, какая-то часть Дины внимательно и беззастенчиво разглядывала Тана вблизи. Он притягивал своей ненормальной безупречностью и зашитой в эту безупречность неправильностью. Не бывает у людей идеально симметричных лиц, не бывает у людей таких картинно-привлекательных черт. Так и хочется взять ластик и потереть это нереально красивое лицо, посмотреть, что скрывается под ним.

      Дина тихонько взяла карандаш, перевернула страницу и начала чёркать в скетчбуке. Взгляд её быстро метался – на Тана – к столу, на Тана – к столу.

      – У тебя в роду были колдуны? – очнулся он вдруг, и Дина быстро прикрыла ладонями набросок.

      – Моя необычная бабушка была ведьмой. Но она потеряла силу.

      – Чтоб меня ветром сдуло и в астрале перевернуло, – диковато отреагировал Тан, хлопнул ладонями по столу и в сердцах добавил: – Восемнадцать раз. И камнями придавило.

      Поскольку он немного развернулся, Дина стала делать быстрый набросок его лица в полупрофиль. Тан дал ей на это целых восемь секунд, пока стоял, опершись на стол ладонями, и рассматривал какие-то картинки у себя перед глазами. Потом выпрямился и попросил:

      – Никуда не уходи, пожалуйста. Ни с кем не говори. Я скоро вернусь.

      Развернулся и размашисто пошагал к выходу из кухни. Потом спохватился, вернулся, достал два пирожка с вишнями из пакета «Добрая булочка» и на этот раз ушёл.

      ***

      Всю дорогу Дине казалось, что они не просто идут в курительную, а старательно прячутся среди ноябрьских теней.

      Некоторые магазины уже начали наряжать к Новому году, они светились гирляндами, завлекали золотыми и красными бантами на дверях. Тан и Мыш выглядели беззаботными и спокойными, но почему-то избегали проходить мимо самых освещённых витрин. Они также обошли стороной здание областного