Работаем с полудня до апокалипсиса. Ирина Вадимовна Лазаренко

сразу и не поймёшь.

      – И правда, необычная бабушка, – проговорил он раздумчиво. – Однако дети не особенно часто уходят в осень. Умирающий день и заснувшее солнце – это время ухода стариков. Тех, которые забыли себя, но ещё хранят искру памяти о жизни, которая была у них когда-то за порогом дома. Старики уходят в осень, не взяв ключей, зонтов и сменных башмаков, и они никогда не находят того, что ищут, ведь они уже не помнят, как выглядит то, за чем они ушли. Их самих чаще всего тоже уже не находят живыми. А дети – нет, дети обычно уходят в весну. Может быть, за солнцем, а может, за мечтой, за приключениями и далёкими странами, о которых вычитали в книжках. Книжные дети уходят весной, и в их рюкзаках – зачитанные томики Джея Лондона, пачки сухариков со вкусом сыра и каминные спички.

      Дина вздрогнула.

      – Они тоже никогда не берут с собой ни зонтов, ни дождевиков, ни сменных башмаков. В выдуманных мирах не так уж нужны дождевики. Дети уходят искать весну и некоторые находят, но их самих не находят потом никогда. Многие дети находят вовсе не сказку, а мрачную быль, и хорошо если их самих потом отыщут, но это уже совсем-совсем другая история. Самые умные дети быстро понимают, что книжки в их рюкзаках имеют довольно мало общего с реальным миром. Уж не знаю, связано ли это с верными и храбрыми псами, идут ли они за хозяевами, зовут их или нет, но я знаю, что самые умные дети возвращаются домой ещё до рассвета. И стараются поскорее забыть о своём неслучившемся походе за мечтой.

      В ушах у Дины шумело. Она не могла поднять взгляд на Тана – ей казалось, она увидит что-то страшное. Потому что он говорил неправильные вещи, точнее – неправильно было, что он их говорил. Он же не мог знать!

      – Тебя вернула собака? – спросил он, когда оба вполне намолчались.

      Максимально странный разговор. Максимально странный человек. Наверняка колдун-эмпатолог – вроде Бадрика, только вдобавок ещё и колдун.

      – Да, в каком-то смысле меня вернула собака, – пробормотала Дина. – Я всё думала, что если на самом деле уйду, то больше никогда не увижу Рею, и мне стало так горько, так тоскливо, что…

      Тан кивнул. Дина помолчала и всё-таки добавила:

      – А несколько лет спустя мама увезла Рею с собой в Морянию. И я больше никогда её не увидела.

      – Рею? Она умерла?

      – Да, – сухо ответила Дина, стараясь, чтобы голос её не дрожал. – Мама сказала, всё из-за проблем с акклиматизацией, но я думаю, она умерла от тоски. Я думаю, Рея тосковала по мне так же сильно, как я по ней. Я просила маму вернуть её сюда…

      – Но?

      – Мамина адаптесса настаивала, что эмигрантке проще устроить личную жизнь, если у неё есть животное. Якобы это создаёт образ надёжного партнёра. А у мамы не было другого плана на эмиграцию, кроме как быстренько стать кому-нибудь надёжным партнёром.

      – И как, помогло?

      – Помогло. Мама быстро вышла замуж и вполне довольна жизнью.

      Дина перевернула планшет экраном вниз и отодвинула его подальше. Зря она разоткровенничалась. Можно подумать, кого-то