Фиалковое утро. Сати Харлан

Небесно-голубые и глубоко карие, абсолютно разные, но объединяло из одно – ненависть.

      Желание натянуть на голову тряпку еще никогда не было таким сильным. Оно стало нестерпимым зудом, раздирающим мой череп изнутри. И я не могла его унять. Мой шарф похоронен где-то под лужами крови и тысячами тел, а может он лежит под Алуром, что никогда не попадет на ярмарку. Бакатар не узнает о его таланте, а виноваты в этом харийцы. Те, чья кровь бежит в моих венах.

      – Простите, – выдохнула я, чувствуя, что должна извиниться за свое существование, и, понимая, что обязана избавить их от своего присутствия. – Простите.

      Я побежала. Не знаю куда. Ноги несли меня прочь, подальше от араканцев, которые с удовольствием вскроют мне глотку за своих погибших друзей и близких. И, наверное, я этого заслуживала.

      – Сестра, – едва слышно прохрипели мне в спину. Остановилась. – Помоги.

      Среди мертвецов лежал сероглазый белокожий парень: светлые длинные волосы висели кровавыми сосульками, обе руки были отрублены по локоть, нижнюю часть его туловища придавила туша волка, что стала обычной кучей из земли и камней.

      – Они найдут меня. – Он крепко зажмурился, услышав не такой далекий крик харийца. – Прошу.

      Душа не выла – она вопила. Ее раздирало. Я убила главнокомандующего Птенцов – араканца, ради спасения врага. Если я помогу еще и ему, то точно дополню долину своими визгами и мольбами о скорой смерти.

      – Пожалуйста.

      По его бледной худой щеке покатилась слеза, а за ней на его лицо закапали первые дождевые капли.

      – Я не смогу тебя вынести, – тихо сказала, осматриваясь по сторонам – все были заняты: либо опознанием погибших, либо погрузкой раненных в телеги, либо пытками. Они непременно заметят, если я потащу по долине этого полуживого харийца. – Ты не выживешь в любом случае.

      – Знаю, – шепнул он. – Убей. Лучше я умру от руки сестры, чем от зубов араканских псов.

      Вздохнула.

      – Не сестра я тебе.

      Я присела к нему и положила ладонь на грудь. Кончики пальцев зазудели, собирая крохи сил, что успели во мне накопиться. Кровь обязывала меня ему помочь, рассудок умолял не вставать поперек слова своего короля, а душа не слышно, тихо-тихо плакала – она не хотела здесь быть, но выбора у нее не было.

      – Спасибо. – Парень выдавил из себя улыбку, но она померкла под новой волной криков его братьев. – Ты должна бежать. Ближе к порту есть церковь. Харийцы тебя примут. Бег… – В его груди раздался глухой хлопок, и он затих, навсегда.

      – Церковь? – шепотом повторила я.

      Только что хариец раскрыл место, где прячутся сбежавшие?

      Мысли заносились пчелами, и я, вскочив на ноги, поспешила к телегам.

      Это мой шанс доказать свою преданность Аракану, сохранить свою проклятую жизнь – не закончить как… как они. Проглотила подступившую к горлу желчь и отвернулась от рвущего глотку харийца.

      Сбежавших не больше двадцати. Смогу справиться сама, наверное. Вырежу по одному, принесу Авриилу их головы