Небесный Стокгольм. Олег Нестеров

программе. Конкурс эрудитов. А на деле появился удивительный феномен, миру неведомый, когда вдруг миллионам молодых людей враз захотелось стать другими: яркими, современными, эрудированными. Появилась мода на знания, мода на то, чтобы быть лучше! Было ли такое когда-нибудь? Вряд ли. А мода – великая штука.

      Появился всесоюзный инкубатор нового человека – как подарок судьбы, как еще одни шанс, как награда непонятно за что. И даже неудивительно было, что он появился с интервалом в две недели после принятия на XXI съезде программы по построению Коммунистического общества в СССР.

      И это все легко, без всякого пафоса!

      Знаниями гордились, к ним тянулись, щедро делились, вопросы задавали с улыбкой и с улыбкой же на них отвечали. Если был сбой и эрудиции не хватало, в ход шло остроумие, попытка выйти из положения, найти свой оригинальный ответ. Но ни в коем случае не сдаться. Не проиграть.

      Это был клуб, в который от передачи к передаче вступала вся страна.

      1963

      Глава 12

      В Новый год собрались в Малаховке, на даче у Антона. Быстро затопили печь, выложенную кафелем, она стояла в центре дома и грела все четыре комнаты. Обложили ее подушками и развесили вдоль нее на стульях одеяла – предстояло тут ночевать.

      Антон раздал всем валенки, а Пете с Кирой достались еще и старые фетровые шляпы, синяя и зеленая. Ребят он поставил на мясо у мангала, девушки резали винегрет, Люсю послали к радиоле менять пластинки.

      Сам Антон слонялся с деловым видом по всему дому, а потом и вовсе ушел к соседям узнавать новости.

      – Хороший был год, – сказал Петя, – какой-то совсем другой, не как раньше. И сбылось многое.

      – Да… Некоторые, вот, со Стравинским поговорили… – улыбнулся Кира. – Ты, кстати, знаешь, что Шостакович написал пять романсов на тексты из «Нарочно не придумаешь»?

      – Шутишь!

      – Клянусь, я даже проверил, он все действительно из «Крокодила» взял.

      Петя на секунду задумался.

      – Кира, вот послушай, помнишь, я Филиппычу ляпнул про классику в филармонии и про киножурналы? Вел себя как дурак. А тут летом на тебе – «Фитиль»! И вот ты мне говоришь – Шостакович с «Крокодилом». Сказали мы ему про мертвечину на телевидении – раз, КВН появился.

      – Да ты просто об этом думаешь и видишь. Так всегда бывает. Пришло время – и все это появилось.

      Подошла Люся.

      – Мы тут год обсуждаем, – сказал Кира. – Про Шостаковича говорим.

      – А я с Иегуди Менухиным репортаж делала. Интервью брала.

      – И меня не предупредила?

      – Тебе уже другой гений все сказал.

      – А кто это – Менухин? – спросил Петя.

      – Скрипач. Приехал к нам на гастроли.

      – Я у него спрашиваю: «Скажите, а как вы думаете, почему нашу классику во всем мире слушают и любят?»

      – А он?

      – «Вы, – говорит, – в России, страдали много».

* * *

      – Кто-нибудь понимает, что происходит?

      Белка ворвалась в дом, когда куранты уже давно