Небесный Стокгольм. Олег Нестеров

белую простыню и торжественно ее развернула. На ней были засохшие кровавые пятна.

      По всей прачечной пронесся вздох, как будто воздушный гимнаст только что сделал смертельное сальто.

      – Нам стесняться нечего, – победно произнесла Вера и крикнула: – Горько!

      Под звон бокалов и крики она взяла жетон, загрузила простыню в машину, выпила, разбила бокал вдребезги и нажала на кнопку.

      – Прощай, моя девичья жизнь, – решительно сказала она и крепко поцеловала Антона.

      Посетители прачечной радовались как дети, подходили к молодоженам и от души поздравляли. Кто-то даже подарил Антону часы «Командирские».

      Целый час, пока белье стиралось, пили шампанское и заедали шоколадными конфетами. Потом погрузились в подошедший маленький автобус, Антон с Верой – в «Волгу», и тронулись отмечать в ресторан.

      – Фурцваген, – сказал Мухин.

      – Что? – не понял Петя.

      – Автобус этот, «Кубань». Видишь, весь из фанеры? И печки нет в салоне. Зимой в нем настоящая смерть. А артисты в основном в нем на гастролях и путешествуют. И тетю Катю Фурцеву, нашего министра культуры, вспоминают.

* * *

      Приехали на место. Это был банкетный зал фабрики-кухни, затерянной где-то в Филях. Стоял теплый конец сентября, и никак не хотелось заходить внутрь.

      Утолили первый голод, все, что нужно сказать в тостах, сказали, начались танцы и разговоры.

      Петя пришел с Настей, переживал, как ее встретят, но все было хорошо, она порхала, с ней без конца кто-то разговаривал и танцевал. Кати на свадьбе не было, по какой причине Петя не знал, да и знать не хотел.

      Кира тоже привел девушку, ее звали Люся, была она очень живой, много курила, но при этом говорила тонким, почти писклявым голосом. Кира к ней так и обращался – «Пионерская зорька». Она и вправду работала на радио, в «Последних известиях», где делала репортажи для рубрики культуры, но почему-то считала свою деятельность самой бесполезной на свете.

      – Мухин, а что же ты не играешь сегодня? – поинтересовался Петя. – Твой старый друг женится.

      – Я же свидетель. Нельзя одно с другим путать. Попозже выйду. Видишь, мои. – Он кивнул на квартет музыкантов. – Лучшие практически.

      Это было и вправду заметно.

      – Ну что, Эдька, а ты когда в ярмо? – спросил Мухин. – Как там у вас с невестами в Академгородке?

      – Полный порядок. Все лето купаемся с ними в море.

      – В каком это море?

      – В Обском. Не пробовал? Там у нас, Мухин, другая планета – все молодые, красивые, есть с кем поговорить на любые темы. Хочешь о биологии, хочешь о генетике. Интересно.

      – Не знаю, – засомневался Мухин. – С невестами о другом обычно разговаривают.

      Подошла Вера – познакомить Эдика со своей рыжей подругой.

      – Читал Либермана? – спросила она мимо ходом.

      Лучше бы она этого не делала, рыжая еще немного постояла и ушла танцевать липси, а Вера с Эдиком тут же сцепились языками, словно были не на ее свадьбе, а на какой-нибудь научной конференции.

      Из