Бремя страстей человеческих. Уильям Сомерсет Моэм

огорчил, – сказал он ей. – Но зачем мне быть священником, если у меня к этому нет настоящего призвания?

      – Я ужасно огорчена, Филип, – простонала она. – Я ведь так об этом мечтала. Надеялась, что ты будешь помощником дяди, а потом, когда придет наш час – в конце концов не можем ведь мы жить вечно! – ты бы занял его место.

      Филип задрожал при одной мысли об этом. Его охватил ужас. Сердце у него забилось, как птица, попавшая в силок. Тетя тихо плакала, положив к нему на плечо голову.

      – Уговори дядю Уильяма позволить мне уйти из Теркенбэри. Если бы ты знала, как мне там опротивело!

      Но священник из Блэкстебла не так-то легко менял свои планы; давно предполагалось, что Филип пробудет в Королевской школе до восемнадцати лет, а потом поступит в Оксфорд. Во всяком случае, дядя и слышать не хотел, чтобы Филип бросил школу немедленно, ведь они не предупредили об этом директора заранее и, следовательно, все равно придется платить за будущий триместр.

      – Значит, ты сообщишь, что я ухожу на Рождество? – спросил Филип к концу длинного и крайне неприятного разговора.

      – Я напишу мистеру Перкинсу и посмотрю, что он ответит.

      – Ах, хоть бы мне скорей исполнился двадцать один год. Ужасно, когда ты во всем от кого-то зависишь.

      – Филип, нельзя так говорить с дядей, – мягко упрекнула его миссис Кэри.

      – Но как же ты не понимаешь, ведь Перкинс захочет, чтобы я остался. Каждый ученик – это для них лишние деньги.

      – Почему ты не хочешь поступать в Оксфорд?

      – Зачем мне это надо, если я не собираюсь посвящать свою жизнь религии?

      – Ты уже посвятил себя ей, – возразил священник.

      – Речь идет о том, что я не желаю становиться священником, – нетерпеливо ответил Филип.

      – А кем же ты хочешь стать? – спросила миссис Кэри.

      – Не знаю. Я еще не решил. Но кем бы я ни был, мне пригодятся иностранные языки. Провести год в Германии для меня куда полезнее, чем торчать в этой дыре.

      Он не договорил, что, по его мнению, учение в Оксфорде было бы немногим лучше его школьной жизни. Ему так хотелось стать самостоятельным. И потом, в Оксфорде он непременно встретит кого-нибудь из школьных товарищей, а ему не терпелось расстаться с ними навсегда. Он чувствовал, что его школьная жизнь не удалась, и мечтал начать все заново.

      Его желание поехать в Германию случайно совпало с кое-какими новыми веяниями, проникшими даже в Блэкстебл. К доктору иногда приезжали друзья, а с ними приходили и вести из внешнего мира, да и дачники, проводившие август на море, порой высказывали свои собственные взгляды на жизнь. Священник прослышал, что некоторые люди больше не считают старомодную систему образования такой уж полезной, а новые языки приобретают значение, какого не имели в дни его молодости. Сам он не знал, что и думать; одного из его братьев отправили в Германию, когда он провалился на каких-то экзаменах, и тем самым, казалось, в семье уже был создан прецедент, но, поскольку брат его умер там от брюшного тифа, этот опыт явно следовало считать опасным. В результате бесконечных обсуждений было решено,