Лея Салье. Алексей Небоходов

в салоне давила. Николай не пытался завязать разговор, не спрашивал, как ей в Москве, не интересовался, выспалась ли она, нравится ли ей его отец.

      Он просто молчал, ведя машину уверенно, с лёгкой небрежностью человека, который привык к этому городу, этим улицам, этим обстоятельствам. Но что—то в нём было не так.

      Лена чувствовала напряжение, исходящее от него, даже несмотря на его внешнее спокойствие. Как будто он что—то знал. Или что—то ждал.

      Она не могла понять, что именно, но ощущение крепло, словно за тишиной в этом автомобиле скрывался ответ, который она ещё не готова была услышать.

      Николай откинулся на спинку кресла, лениво размешивая ложечкой кофе, но так и не сделав ни одного глотка. На его губах блуждала полуулыбка, а в глазах появилось что—то хищное, пронизывающее, будто он рассматривал не собеседницу, а вещь, которая уже принадлежит ему, но пока ещё этого не осознаёт.

      – Отец уделяет тебе слишком много внимания.

      Сказал он это буднично, между делом, словно обсуждал погоду. Лена почувствовала, как её пальцы сжались вокруг чашки.

      – Что ты имеешь в виду?

      Николай усмехнулся.

      – Просто наблюдение.

      Лена опустила взгляд в чашку, но внутри что—то сжалось. Она вспомнила утренний разговор с Леонидом – его пристальный взгляд, ту паузу перед фразой «Тебе стоит присмотреться к нему повнимательнее».

      – Он всегда так?

      – Так это как?

      – Выбирает, кому уделять внимание.

      Николай отложил ложечку, сцепил пальцы в замок, чуть склонил голову набок.

      – Леонид не человек. Он – структура.

      Лена посмотрела на него, но Николай говорил с абсолютным спокойствием, как если бы просто констатировал факт.

      – У него нет слабостей. Нет привязанностей. Всё, что он делает, имеет смысл. Если он вдруг стал к кому—то внимателен – это не доброта, не сочувствие, не интерес. Это решение.

      Лена сглотнула.

      – Решение чего?

      – Пока не знаю.

      Николай выдержал паузу, затем снова усмехнулся.

      – Может, ты для него эксперимент. Может, инвестиция. Может, игрушка.

      Он посмотрел на неё, и в этом взгляде не было ни сочувствия, ни злорадства – только безразличие человека, который говорит нечто очевидное.

      – Но в любом случае – это не просто так.

      Лена отвела взгляд. Внутри холодное ощущение тревоги, смутное, не до конца оформленное, но уже не дающее дышать свободно.

      Она попыталась сменить тему.

      – А ты? Ты какой?

      Николай усмехнулся.

      – Я?

      Он задумался, потом поднял чашку, сделал глоток кофе.

      – Я – побочный эффект.

      Лена нахмурилась.

      – Отец делает то, что считает нужным, а я – просто следствие.

      Николай поставил чашку, вытянул руки вдоль спинки дивана, чуть прищурился.

      – Он никогда меня не любил. И я никогда не пытался заставить его.

      Лена слушала его голос, но ловила не только смысл слов, но и что—то подспудное