Сорочье гнездо. Ольга Пустошинская

линиями и чёрточками. Ему почудилось, что от книги веет холодом и несёт мертвечиной.

      – Чуешь? Воняет… – сморщил нос Прошка и помахал рукой возле лица.

      Настёна замотала головой:

      – Чем воняет? Ничего не чую. Давай скорей!

      Он опустился на колени, нетерпеливо распутал завязки и открыл книгу. Она была очень старой, с жёлтыми страницами. Только и успел Прошка зацепить взглядом строку: «Порча на почесуху…» – как из сундука высунулась лысая голова с пустыми дырками вместо глаз.

      Настёна взвизгнула, Прошка заверещал: «Мертвяк!» – и они пулей вылетели из спальни, забились в куть. Позади послышался грохот упавшей крышки сундука.

      – Тётка Клавдия мертвяка посадила… книгу охранять… – выбивая зубами дробь, сказала Настёна, – ой, мамонька, страшный!

      – Ты же ведьма, а боишься, – упрекнул Прошка.

      Она сдвинула белёсые брови:

      – Я ещё не ведьма. Тётенька учит мало, говорит, коли с мертвяками и бесами знаться – умом тронешься. Ей можно, она привычная.

      – А зачем ты с ней живёшь? Кабы у меня тятька был, хоть и пьяница, я бы сроду от него не ушёл, помогал бы во всём. А как состарится, к себе бы взял.

      Настёна покраснела до корней волос и запальчиво ответила:

      – Не будет тётенька колдовству учить, я и минуточки тут не останусь!

      Как ни жутко было заходить в спальню, но пришлось: увидит тётка Клавдия, что они похозяйничали, и прибьёт обоих. Пихая друг друга локтями и шикая, Прошка с Настёной подкрались к ситцевой занавеске и увидели: чёрной книги на полу нет, крышка сундука опущена. О порушенном порядке напоминал всего-то лежащий на дерюжке замок. Со всеми предосторожностями они закрыли сундук, поправили сбитую дорожку. Ключ убрали на место, в шкатулку с картами. Авось не прознает хозяйка.

      Глава 5

      Загуляли холодные ветра. За окнами то сыпал дождь, то падал снег. Спать на чердаке стало зябко, от печной трубы сочилось слабое тепло.

      Тётка Клавдия поднялась на подловку, посмотрела, как ёжится Прошка, и велела перебираться на печь. Он отнекивался, говорил, что ни капли не мёрзнет. Хозяйка прикрикнула, и Прошка с сожалением подчинился, перенёс вниз постель и вещички.

      Однажды тётка Клавдия, непривычно бодрая и оживлённая, заставила Настёну вымыть избу, вытряхнуть половички и заново побелить печку.

      – Чего это она такая весёлая? – заинтересовался Прошка.

      – Сегодня Велесова ночь, хозяйка ждёт гостей, – объяснила Настёна, расстилая чистые полосушки.

      Он вспомнил, как уважала этот праздник мамка: начисто мыла избу, на подоконниках раскладывала веточки рябины с ягодами, чтобы отпугнуть нечисть; варила брагу, жарила рыбу, пекла пироги и сдобные пышки.

      В Велесову ночь после заката никто за порог не выходил. Говорили, что снаружи блуждают мёртвые, а встреча с ними не сулила ничего хорошего. Дверь тоже никому не открывали. Добрые люди в такую пору дома сидели, одна нечисть по улице шаталась.

      Сбегал Прошка за рябиной, живописно разложил её на окнах. Красные