Стрекозка встает на крыло. Елена Гостева

эти казусы, мелкие разочарования в сравнении с тем, что офицеры принесли в томно-ленивую провинциальную жизнь молодой боевой задор и оживили, разнообразили её?! А разве могли уланы держать обиды на дам? Кому ещё и быть капризными, как не сим милым прелестным созданиям? Перовое очарование спало, но совместные развлечения – как же без них? – они, конечно же, продолжались.

      К числу зрителей присоединились и Старжинская со своими дочерьми. При встречах мадам кивала издалека, сухо улыбалась старым знакомым, не изъявляя желания побеседовать. Телятьев отвечал тем же. Брюховецкий всё порывался поговорить с мадемуазель Эмили, однако девица отворачивалась: возле неё неотступно торчал пан Казимир. «О, женщины! Вам имя – вероломство!» – негромко бубнил отвергнутый кавалер. Колбяков, если бывал поблизости, советовал не впадать в уныние. «Какое уныние? Я весел!» – зло скалился ротмистр.

      Кое-кому из офицеров несказанно везло: у них завязывались романы. Самый большой успех у дам имел командир Харьковского полка, Анреп Иосиф Романович, граф из древнего остзейского рода. Ему шёл тридцатый год, он был восхитительно хорош собой, и что самое важное, пока ещё холост. То есть, по всем меркам – жених, за которым стоило охотиться!

      Глава 10

      В одно утро, когда полк следовал к месту учений, возле дороги Телятьев увидел цыгана Ило, который издали махал ему. Подъехал и услышал давно ожидаемое:

      – Нашёл я тебе коня, поручик.

      – Где? Какого?

      – Один пан двух жеребцов продаёт: один лучше другого! Дорого просит, зато кони – загляденье! Серый в яблоках – на него сядешь: царевны-королевны будут с завистью оглядываться. Только тебе лучше гнедого брать. Не такой заметный, зато можно целый день скакать, и не устанет, не вспотеет, нигде не подведёт. Арабский: резвый, крепкий…

      Ило хвалился, что сам он ни единого дня покою не знал, выполняя поручение, пел дифирамбы лошадям. Антон прикидывал, как бы съездить за ними. Его строго окликнули:

      – Поручик, почему покинули строй?

      Это был майор Колбяков, издалека он изобразил недовольство, а, подъехав, спросил вполне по-дружески:

      – И что за причина?!

      Цыган теперь уже майору рассказал о выставленных на продажу скакунах, сообщил, кто и где продает, за сколько.

      – Далеконько, – стал размышлять майор. – За день не обернуться, надо пару дней отпуска просить… Ну, ради хорошего коня, думаю, в штабе пойдут навстречу, да я походатайствую. И которого приобрести желаете: серого иль гнедого?

      – Поглядеть надо… Я не прочь и обоих взять… Денег бы занять, у меня с собой только полторы тысячи…

      – Серого в качестве парадира[3], а гнедого – на каждый день: и в строй, и в бой? …Резонно! С деньгами можно подсобить, Вы ж быстро вернёте? – майор поглядел на цыгана задумчиво, потом весело подняв брови, выдохнул «Ха!»: похоже, в голове его возникла озорная мысль, он озвучил её. – Слушай, любезный, а помоги-ка нам спектаклик разыграть?

3

Парадир – конь для парадов