Невероятное паломничество Гарольда Фрая. Рейчел Джойс

согласился он, – а то и больше, если держаться в стороне от М-5[9].

      Молодой человек в углу покосился на бизнесмена, и его губы скривились в ухмылке. Гарольд невольно заметил это и расстроился. Конечно, они правы, а он смешон. Старичье на пенсии должно сидеть по домам.

      – А вы долго тренировались? – не отступалась от него высокая дама.

      Бизнесмен сложил газету и оперся на столик, ожидая ответа. У Гарольда промелькнула мысль, не соврать ли им, но в душе он знал, что так нельзя. Чувствовал он и то, что доброжелательность собеседниц выставляет его в еще более жалком свете, поэтому вместо уверенности ощущал только стыд.

      – Я не турист. Меня что-то позвало, и я пошел. Это очень нужно одному человеку. У нее рак.

      Молодые супруги воззрились на него в замешательстве, словно Гарольд вдруг перешел на иностранный язык.

      – То есть вы идете с религиозной целью? – пришла на помощь полная дама. – Совершаете паломничество?

      Она посмотрела на подругу. Та вполголоса запела «Доблестью заручись…»[10]. Понемногу ее высокий звонкий голос окреп, а впалые щеки порозовели. Гарольд снова терялся в догадках, поет ли она для всех или только для своей знакомой, но перебивать в любом случае было бы невежливо. Дама смолкла и улыбнулась. Гарольд тоже улыбнулся, но только из-за того, что не представлял, что говорят в таких случаях.

      – А она, значит, в курсе, что вы идете? – задал вопрос мужчина, сидевший в углу.

      На нем была «гавайка» с короткими рукавами, а руки и грудь покрывала кудрявая темная поросль. Он развалился на сиденье, откинувшись на спинку стула и раскачиваясь на его задних ножках – привычка, за которую Морин постоянно отчитывала Дэвида. Флюиды сомнений распространялись от него по всей комнате.

      – Я передал ей сообщение по телефону. И написал письмо.

      – И все?

      – На другое времени как-то не хватило.

      Бизнесмен циничным взглядом пригвоздил Гарольда к стулу. Ясно было, что Гарольд перед ним весь как на ладони.

      – Помнится, два молодых человека тоже отправились из Индии с маршем мира, – начала полная дама. – Это было в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом. Они обошли все ядерные уголки планеты и несли с собой чай. Главам ядерных держав они предлагали, если те вдруг почувствуют, что уже готовы нажать красную кнопку, заварить чайку и поразмышлять.

      Ее подруга просветленно покивала. Гарольду вдруг стало душно, воздух в комнате показался спертым, и нестерпимо захотелось выйти наружу. Он тихо поглаживал рукой галстук, словно убеждая себя в собственном присутствии, но все равно чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке. «Все-таки он ужасный верзила», – отозвалась о нем однажды тетушка Мэй, как будто этот изъян подлежит исправлению, вроде текущего крана. Гарольд уже жалел, что заговорил с постояльцами о своем походе. И ему совсем не нравилось, что сюда примешали религию. Он не имел ничего против веры в Бога, но религия представлялась ему областью, где все остальные знают, как себя вести, а он нет. Ведь и он однажды обращался к вере, но

9

М-5 – автострада Бирмингем – Бристоль – Эксетер.

10

«Не who would valiant be» – церковный гимн на слова Джона Баньяна.