Северный Удел. Андрей Кокоулин

Это Тобиас Лобацкий, служащий казначейства. Вдовец, пятьдесят три года. Посещал ресторан ежедневно. Да-с. И вот…

      Он замолчал, повел плечами, про себя, видимо, представляя, как некто рядом, как Лобацкий, вдруг сходит с ума, посмотрел на поясной императорский портрет на стене.

      – Что интересно, характеризуется он положительно, ни в чем предосудительном замечен не был, образ жизни вел замкнутый.

      – А кровь? – спросил я.

      – Во-от! – протянул, воздев короткий палец, пристав. – Кровь, оно самое. С кровью у господина Лобацкого дело швах.

      – Гомункулус? – спросил дядя.

      – Боюсь, все еще хуже. Господа блезаны…

      Поручики поднялись.

      Оказавшись рядом, пристав каждому сердечно пожал руку.

      – Не смею задерживать. Не смею, не смею задерживать.

      – Но как же… – возразил тот, которого я еще в ресторане определил Оггерштайном, белокурый, с тяжелой челюстью. – А они?

      Он, набычившись и глядя почему-то на меня, встал в дверях.

      Пристав обернулся.

      – Ах да, господин Фитанги…

      Официант поднялся с явным облегчением на лице:

      – Могу идти?

      – Да-да, тоже на выход, – пристав дождался, пока официант протиснется между Оггерштайном и дверной створкой. – Всего доброго.

      – А эти?

      Упрямый поручик указал на нас подбородком.

      – С этими господами, – улыбнулся ему пристав, – у нас будет приватный разговор. Почти дознание. А вам надо в полк.

      Он чуть ли не вытолкал блезана вон.

      – Но…

      Стукнула, отрезая возражения поручика, дверь.

      Пристав, расстегнув мундир, достал из-за ворота ключ на шнурке, вставил его в дверной замок и провернул.

      – Ну вот, – вернувшись к нам, он несколько секунд раздумчиво изучал ногти на правой руке, словно важнее ничего и не было, наконец сказал: – Дальнейшее, господа, прошу, строго между нами. Строго!

      Повинуясь его знаку, регистратор и полицейский тихо прошли в неприметную нишу справа, качнулась занавесь, раздался щелчок замка.

      Пристав собственноручно задернул оконные шторы, проверил, чтобы и просвета не было. Ненадолго сделалось темно, но затем вспыхнули газовые рожки на стенах.

      Дядя Мувен озадаченно покашлял.

      Я же уже догадывался, с кем мне сейчас придется встретиться. Поэтому, вставая, медленно потянул за собой дядю и кровника.

      – Господа…

      Государь император появился в нише слева и быстрым шагом пересек кабинет в нашем направлении.

      Он был невысок, но ладен, голубой мундир жандармского офицера сидел крепко, очерчивая поджарую фигуру. Брюки заправлены в короткие сапожки. Аксельбант. Медалька-кружок отличия за выездку. Кобура с пистолетом.

      Бородка. Глаза чуть навыкате. Легкий румянец на щеках.

      И кровь, конечно, и кровь. Алые жилки, сплетающиеся кроной дерева, и стального отлива обжимающая их спираль.

      Я щелкнул каблуками. Майтус склонился в поклоне. Дядя замешкался, все ворочая застрявшим в кармане сюртука кулаком, но потом тоже перегнулся