Азъ есмь Софья. Царевна. Галина Гончарова

спросить можно, он лгать не станет. Просто не желал он жениться на бесприданнице, вот ты его и приваживала, чтобы созрел.

      Софья усмехнулась, глядя на гнев на лице Натальи. Гнев, ярость, ненависть, глаза выпучились, с губ слюна ошметками, пальцы когтями скрючены – того и гляди кинется. Вот и пусть кидается!

      Лучше – на государя.

      – Лжу возводите!!! – заверещала Наталья. – Ты сам мне в любви клялся! И записки твои у меня есть!

      Ага, как же!

      Размечталась!

      Софья была уверена в себе на сто процентов. И в своих девочках тоже. Вошли две служанки, да и вышли вон. Подушки там взбить, горшок унести… а записочки? А может, это туалетная бумага такая!

      – Не писал я ничего, батюшка. И не привечал бы ее, да знать хотелось, насколько глубоко бесстыдство ее зайти может.

      Наталья выкрикнула несколько грязных ругательств – и медленно осела на пол. Глаза ее дико вращались, на губах показалась пена.

      Мужчины явно растерялись, иметь дело с бабами в истерическом припадке никому не доводилось. Первым опомнился царь.

      – Слуги!

      Передал Наталью с рук на руки слугам и кивнул сыну.

      – Пойдем, посмотрим, что там за записки.

      Стоит ли удивляться, что никаких записочек нигде не нашли, хотя в покоях Натальи даже и стены простучали. Зато записочки, которые Наталья Алеше писала, нашлись, хотя и не все. Софья их тщательно отобрала, одну к одной, а уж руку Натальину Алексей Михайлович знал. И то сказать – хоть Наталья имя и не упоминала, но кое-что выцепить оттуда можно было и узнать адресата.

      Мужчины молчали. Алексей Михайлович был подавлен. Алеша же просто молчал – ему было неприятно все это. И никогда бы он так не поступил, если бы не Софьины уговоры. Да и…

      Политика – дело грязное. Уж сколько сестра ни говорила, а каждый раз убеждаешься. Или это так мерзко, потому что он подставил девушку? Да, какая ни есть, но она его любила. А он…

      А все равно!

      Теперь лишь бы не напрасно!

      После обыска царь кивнул на свои покои – и медленно пошел к себе. Алексей следовал за ним.

      Там Алексей Михайлович опустился в кресло – и сломленно закрыл лицо руками. Не было царя – лишь несчастный преданный человек, которому от того плохо и больно.

      – За что она так, Алеша? Неужто не понял бы? Не простил бы?

      Алексей огляделся, нашел взглядом кувшин со сбитнем, который стоял на столике у стены. Плеснул в кубок.

      – Испей, батюшка.

      Царь глубокими глотками пил сбитень. Дыхание его постепенно выравнивалось.

      – Несчастный я человек. Все меня предают, воры одни кругом, верить никому нельзя… За что? В чем я провинился?!

      – Не говори так, батюшка. Матушка тебя любила. Да и мы у тебя есть, мы не предадим. Просто иногда так бывает…

      – Разогнать всех этих невест по домам…

      – Не стоит, батюшка. Бояре обидятся. Ты лучше погляди на них – авось и выберешь себе любушку по сердцу?

      – Я думал, она меня любит… Старый, вонючий…

      Кубок с силой врезался в стену.

      – Отправлю ее завтра к Матвееву!