Ничего не обещаю. Ян Каземирович Галор

человек обратно в квартиру. Теплая рука Андрея легла ему на загривок, и кот недоверчиво отпрянул. Молодой человек подобрал не съеденную сосиску и снова обратился к своему гостю:

      – Пошли, я тебя провожу, а то у нас тут котов не жалуют. Кис-кис-кис, – и терпеливо придержал натянувшую пружину дверь, пока кот размышлял, выходить ему на улицу или остаться, потом легонько подпихнул его ногой, чтобы нечаянно не прищемить недовольно мечущийся хвост, и зашвырнул далеко на газон несчастную сосиску, к вещей радости притаившегося там Бандита.

      Дверь громко хлопнула, щелкнув замком. Серый кот услышал удаляющиеся вверх по лестнице шаги и, с удовольствием потянувшись, побрел прочь. Задание выполнено, теперь можно было доложиться шефу и просить заслуженный отпуск. Кот вернулся на крышу и внимательно обследовал чердак, и, найдя там укромный закуток, он какое-то время прислушивался и принюхивался, чтобы убедиться в отсутствии посторонних свидетелей, а потом медленно растворился в воздухе.

      Не прошло и часа, как серый чужак вновь появился во дворе и, забравшись по дереву на ветку, расположился прямо напротив окна в квартиру Золотарева. Всё-таки зря он отказался от сосиски, когда теперь удастся поесть более или менее по-человечески, ему оставалось только догадываться – у него было новое задание.

      Глава 2. Старые знакомые

      Никита проснулся с чудовищной головной болью и не мог понять, то ли он проснулся от этой боли, то ли боль от того, что он проснулся. Попытка открыть глаза закончилась ослепительной вспышкой и предательским позывом к рвоте. Сухость во рту была нестерпимая, такой жажды он не испытывал еще никогда в своей жизни. Молодой человек догадался, что лежит на кровати у себя в комнате, но абсолютно не помнил, как в ней оказался. Звать на помощь было стыдно, но что-либо сделать в таком состоянии он тоже не мог, к тому же естественная нужда организма напоминала о себе все настойчивее.

      Никита собрал всю свою волю в кулак, крепко обхватил обеими руками готовую разорваться, как мортирная бомба, голову и сел на постели.

      – А вот от резких движений я бы рекомендовал пока воздержаться, – услышал он знакомый голос. – Позвольте за вами немного поухаживать, друг вы мой любезный. Ночную вазу не желаете ли?

      Никита кивнул в ответ и был наказан новой вспышкой боли. Чья-то рука оторвала его ладонь от пульсирующей болью головы и вложила в нее ночной горшок. Потом эти же заботливые руки помогли ему встать и придерживали его шатающееся тело, пока он справлял нужду.

      Почувствовав небольшое облегчение, молодой человек открыл глаза и осмотрелся. В комнате кроме него был только маленький доктор с аккуратной лысиной.

      – Простите, сударь, я даже не знаю, кого мне благодарить, – вспомнив о приличиях и борясь с неповоротливым языком, сказал Никита.

      – Ах да, мы не были представлены, – доктор поднялся со стула, на котором сидел, и лихо, по-военному щелкнув каблуками, назвался:

      – Кирилл Андреевич Бремер, медикус в чине штаб-ротмистра.

      – Никита