Тайна Самаэля. Алишер Арсланович Таксанов

суровым и твёрдым.

      – Он уничтожил то, что могло стать оружием Сатаны, – тихо, но чётко ответил он, как будто каждый звук его слов был пропитан чем-то неизведанным и пугающим.

      Я замер, ошарашенно вслушиваясь в слова профессора.

      – Сатане? – повторил я, словно споткнулся. – О чем вы, Махмуд Анварович? Я пришел сюда, потому что получил от него письмо с записью, что всё мне разъясните вы. А вы тут о каком-то Сатане! Вы издеваетесь? Хватит с меня и того, что я каждый день слышал подобные разговоры от Бекзода Хисамиевича! И что?.. Сатана его убил, что ли?

      Я не сдержал раздражения. Профессор заметил, что я начинаю закипать, и попытался успокоить меня:

      – Нет-нет, друг мой, не делайте поспешных выводов, пока не выслушаете меня спокойно, – сказал он, суетливо вскинув руки, как будто отводя меня от опасной черты. – Вы должны понять меня… Вы сами понимаете, что враги теперь могут добраться до вас. Вы нужны им, раз Ибрагимов отказался им служить. Теперь они будут рассчитывать на вас.

      Я нахмурился, и в душе все всплыло сумбуром. Мысль мелькнула холодная и жгучая: «Неужели следователи правы, и мы с Бекзодом Хисамиевичем работали на террористическую организацию, создавали для них оружие?» В отчаянии я поднялся, намереваясь покинуть квартиру, но профессор жестом остановил меня, вновь указав на кресло:

      – Подождите. Раз уж вы здесь, выслушайте меня. Иначе уйдёте, так и не узнав, почему Ибрагимов оставил вам записку. Я действительно могу помочь. Потому что знаю правду… Она неприятна и неожиданна, но такова, какая есть.

      Я фыркнул, недовольно пробурчав:

      – Эту правду лучше бы рассказать следователям Мирабадского РУВД и прокуратуры.

      – Есть вещи, которые неподвластны земному правосудию, – ответил он со странной уверенностью.

      – Вы опять про своё? – саркастически уточнил я.

      – Не опять, а снова, – невозмутимо поправил он. – Чтобы вы поняли, о чем я буду рассказывать.

      Я вздохнул и, отбросив сомнения, решил выслушать его, чтобы понять, что за странная игра здесь ведётся.

      – Хорошо, я вас слушаю.

      Профессор Каюмов немного прокашлялся и, сделав глубокий вдох, начал:

      – Это история допотопных времён…

      – Махмуд Анварович, – прервал его я, устав, – я не настроен слушать религиозные лекции. Сатана, черти, ад – это сказки для детей. Давайте ближе к делу.

      Старик нахмурился и грубовато оборвал меня:

      – Успокойтесь, Тимуржан! Имейте терпение. Вы такой же, как ваш отец – горячий и нетерпеливый. Именно поэтому мы с ним разошлись. Он остался атеистом и коммунистом, не принял других взглядов на происхождение мира…

      Упоминание об отце отрезвило меня. Я замолчал и посмотрел на Каюмова, не перебивая. Профессор кивнул, удовлетворённый, и продолжил:

      – Тимуржан, ваш отец рассказывал, что вы увлекались астрономией в школьные годы?

      – Да, было дело… Даже сам делал телескопы, – кивнул я, смягчившись.

      Телескопы в те годы были моим главным увлечением. Я сам находил линзы,