Тайна Самаэля. Алишер Арсланович Таксанов

скорее напоминая уличного хулигана, чем делового человека, и его постоянные попытки выглядеть серьёзно лишь подчеркивали его неумение.

      Ночью он копировал секретные документы о расположении узбекских воинских частей в Ташкенте, чтобы передать их на Лубянку. В этот момент к нему заглянула растолстевшая супруга Гелия, оказавшаяся внедренным агентом СНБ. Она выпятила живот, который словно поразительно вырос за короткое время, и заколебала двойным подбородком, вскричав:

      – Ахмок, нима килаяпсан?37

      Хусанов схватил пистолет и, ткнув ствол ко лбу женщины, тихо и злобно прошипел:

      – Увозини учер38.

      Та с ненавистью ответила:

      – Соткин39.

      Я плюнул и выключил этот бред, что сочинила Мухитдинова явно в пьяном угаре. Её романы всегда отличались безумными сюжетами и нелепыми персонажами, словно написанными в состоянии опьянения, когда самые глупые идеи казались вдохновением. Каждое слово звучало так, будто автор торопился, чтобы поскорее забыть, что сама сочиняла. Словно бы она взяла несколько популярных клише и, не задумываясь, свалила их в одну кучу, рассчитывая, что читатели будут в восторге.

      Так прошел день, и наступил вечер. Было семь часов, солнце уже пряталось за горизонт, а его последние лучи, окрашивавшие небо в оранжево-розовые оттенки, создавали ощущение, что весь мир затих. Хотя вечер был ещё светлым, воздух наполнялся тихим шёпотом, предвещая ночь. Лёгкий ветерок начал охлаждать воздух, но от крыши всё ещё исходило тепло, заставляя кондиционер работать без перерыва. Он не выключался, и я чувствовал, как тепло проникает в помещение, создавая легкую духоту, которая была особенно утомительной в такие моменты.

      Не хотелось есть, хотя супруга заставила всех нас проглотить по сендвичу и выпить по пиалушке чая. В холодильнике было вчерашнее блюдо «машкичири»40, но к нему никто не притронулся. Напряжение не покидало нас. Дети сидели в своих комнатах и о чем-то размышляли, возможно, пытались понять происходящее или просто отвлекались от забот. Я подходил к окну и видел внизу «Тико» и милиционеров, которые расхаживались рядом и беседовали с нашими соседями. К ним один раз подошёл наш домком, и представители закона что-то говорили ему, указывая на моё окно, но Халмурад Шерзодович недовольно отмахивался и крутил головой, словно не хотел ни с кем говорить.

      Зато сидевшие на скамейке старушки потянули новые истории, наверное, обо мне и заодно о смертельном случае на проезжей части квартала. Возможно, они могли бы рассказать много подробностей, поскольку старушки всегда были внимательны к мелочам и незаметным на первый взгляд фактам. Но всё же слушать их желание не появилось; я был переполнен всем, что произошло за сегодня.

      Однако сидеть спокойно не мог. Я был уверен, что профессор Каюмов может раскрыть многое в этой истории, и мне следовало с ним поскорее встретиться. Просто так сидеть дома и ждать у моря погоды – не в моих правилах, да и нервов не хватит. «Мне нужно к нему, причем срочно», –

37

Ахмок, нима килаяпсан? (узб.) – Идиот, что делаешь?

38

Увозини учер (узб.) – Закрой рот!

39

Соткин (узб.) – Предатель.

40

Машкичири – это каша из маша и риса с мясом и овощами.