Сочинения. Платон

к бытию, превращает это в небытие, и, следовательно, мы по праву можем назвать все без исключения небытием и в то же время, так как оно причастно бытию, назвать это существующим.

      Теэтет. Похоже на то.

      Чужеземец. В каждом виде поэтому есть много бытия и в то же время бесконечное количество небытия.

      Теэтет. Кажется.

      Чужеземец. Таким образом, надо сказать, что и само бытие есть иное по отношению к прочим [видам].

      Теэтет. Это необходимо.

      Чужеземец. И следовательно, во всех тех случаях, где есть другое, у нас не будет бытия. Раз оно не есть другое, оно будет единым; тем же, другим, бесконечным по числу, оно, напротив, не будет.

      Теэтет. Похоже, что так.

      Чужеземец. Не следует огорчаться этим, раз роды по своей природе взаимодействуют. Если же кто с этим не согласен, пусть тот опровергнет сначала наши предыдущие рассуждения, а затем также и последующие.

      Теэтет. Ты сказал весьма справедливо.

      Чужеземец. Посмотрим-ка вот что.

      Теэтет. Что именно?

      Чужеземец. Когда мы говорим о небытии, мы разумеем, как видно, не что-то противоположное бытию, но лишь иное.

      Теэтет. Как так?

      Чужеземец. Ведь если мы, например, называем что-либо небольшим, кажется ли тебе, что этим выражением мы скорее обозначаем малое, чем равное?

      Теэтет. А как же.

      Чужеземец. Следовательно, если бы утверждалось, что отрицание означает противоположное, мы бы с этим не согласились или согласились бы лишь настолько, чтобы «не» и «нет» означали нечто другое по отношению к рядом стоящим словам, либо, еще лучше, вещам, к которым относятся высказанные вслед за отрицанием слова.

      Теэтет. Несомненно, так.

      Чужеземец. Подумаем-ка, если и тебе угодно, о следующем.

      Теэтет. О чем же?

      Чужеземец. Природа иного кажется мне раздробленной на части подобно знанию.

      Теэтет. Каким образом?

      Чужеземец. И знание едино, но всякая часть его, относящаяся к чему-либо, обособлена и имеет какое-нибудь присущее ей имя. Поэтому-то и говорится о многих искусствах и знаниях.

      Теэтет. Конечно, так.

      Чужеземец. Поэтому и части природы иного, которая едина, испытывают то же самое.

      Теэтет. Может быть. Но каким, скажем мы, образом?

      Чужеземец. Не противоположна ли какая-либо часть иного прекрасному?

      Теэтет. Да.

      Чужеземец. Сочтем ли мы ее безымянной или имеющей какое-то имя?

      Теэтет. Имеющей имя; ведь то, что мы каждый раз называем некрасивым, есть иное не для чего-либо другого, а лишь для природы прекрасного.

      Чужеземец. Ну хорошо, скажи мне теперь следующее.

      Теэтет. Что же?

      Чужеземец. Не выходит ли, что некрасивое есть нечто отделенное от какого-то рода существующего и снова противопоставленное чему-либо из существующего?

      Теэтет. Так.

      Чужеземец. Оказывается, некрасивое есть противопоставление бытия бытию.

      Теэтет. Весьма справедливо.

      Чужеземец. Что же? Не принадлежит ли у нас, согласно этому рассуждению, красивое в большей степени