Аристократка. Михаил Зощенко

закрючены, а тут еще, не угодно ли. Платите, – говорит, – этой гражданке двугривенный и очищайте воздух в камере.

      Я говорю:

      – Я платить не отказываюсь, а только пущай мне этот треснувший стакан отдадут из принципа.

      Вдова говорит:

      – Подавись этим стаканом. Бери его.

      На другой день, знаете, ихний дворник Семен приносит стакан. И еще нарочно в трех местах треснувший.

      Ничего я на это не сказал, только говорю:

      – Передай, – говорю, – своим сволочам, что теперь я их по судам затаскаю.

      Потому, действительно, когда характер мой зайдет – я могу до трибунала дойти.

      1923

      Собачий нюх

      У купца Еремея Бабкина сперли енотовую шубу.

      Взвыл купец Еремей Бабкин. Жалко ему, видите ли, шубы.

      – Шуба-то, – говорит, – больно хороша, граждане. Жалко. Денег не пожалею, а уж найду преступника. Плюну ему в морду.

      И вот вызвал Еремей Бабкин уголовную собаку-ищейку. Является этакий человек в кепочке, в обмотках, а при нем собака. Этакая даже собачища – коричневая, морда острая и несимпатичная.

      Ткнул этот человек собачку свою в следы возле двери, сказал «пс» и отошел. Понюхала собака воздух, повела по толпе глазом (народ, конечно, собрался) и вдруг к бабке Фекле, с пятого номера, подходит и нюхает ей подол. Бабка за толпу. Собака за юбку. Бабка в сторону – и собака за ней. Ухватила бабку за юбку и не пущает.

      Рухнула бабка на колени перед агентом.

      – Да, – говорит, – попалась. Не отпираюсь. И, – говорит, – пять ведер закваски – это так. И аппарат – это действительно верно. Все, – говорит, – находится в ванной комнате. Ведите меня в милицию.

      Ну, народ, конечно, ахнул.

      – А шуба? – спрашивают.

      – Про шубу, – говорит, – ничего не знаю и ведать не ведаю, а остальное – это так. Ведите меня, казните.

      Ну, увели бабку.

      Снова взял агент собачищу свою, снова ткнул ее носом в следы, сказал «пс» и отошел.

      Повела собачища глазом, понюхала пустой воздух и вдруг к гражданину управдому подходит.

      Побелел управдом, упал навзничь.

      – Вяжите, – говорит, – меня, люди добрые, сознательные граждане. Я, – говорит, – за воду деньги собрал, а те деньги на прихоти свои истратил.

      Ну, конечно, жильцы навалились на управдома, стали вязать. А собачища тем временем подходит к гражданину из седьмого номера. И теребит его за штаны.

      Побледнел гражданин, свалился перед народом.

      – Виноват, – говорит, – виноват. Я, – говорит, – это верно, в трудовой книжке год подчистил. Мне бы, – говорит, – жеребцу, в армии служить и защищать отечество, а я живу в седьмом номере и пользуюсь электрической энергией и другими коммунальными услугами. Хватайте меня!

      Растерялся народ.

      «Что, – думает, – за такая поразительная собака?»

      А купец Еремей Бабкин заморгал очами, глянул вокруг, вынул деньги и подает их агенту.

      – Уводи, – говорит, – свою собачищу к свиньям собачьим. Пущай, – говорит, – пропадает енотовая шуба. Пес с ней…

      А