Машина наказаний. Василий Гавриленко

тут же убрал с моих плеч чугунные руки.

      – Выродки, говорите? – Борислав Евгеньевич нахмурил лоб. – А, по-моему, это весьма гуманный способ расправляться с такими, как вы. Ведь настоящий выродок здесь один. И это не я, и даже не этот тупоголовый здоровяк, зародившийся в пробирке. Выродок – это вы, Островцев. Вы, нарушивший заведенный порядок, подстрекавший людей к бунту. А впрочем… Хотите, я прямо сейчас прикажу не-людю свернуть вам шею? Чик! – и все кончено. Как курице. Хотите?

      – Нет, не хочу, – поспешно отозвался я.

      Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула и рассмеялся.

      – Вот и умница. Представьте себе, я знал, что вы так скажете. Ну, не смотрите на меня, как добрая хозяйка на таракана. Я лишь делаю свое дело.

      Куратор склонил голову, придав лицу умильное выражение.

      – Но приступим.

      Борислав Евгеньевич ткнул в стену электронным карандашом. На стене высветились четыре картинки, расположенные одна под другой. Каждая картинка пронумерована.

      На первой изображен маленький мальчик в золоченом камзоле, играющий со сверстниками; на второй – автомобиль с президентом Кеннеди и его женой; на третьей – какие-то люди, бредущие на лыжах сквозь снежную пелену; на четвертой – карета, едущая вдоль городского канала.

      – Неплохо, неплохо, – обрадовался Борислав Евгеньевич. – Поздравляю, Островцев, вам попался весьма достойный набор. Невинно убиенный в Угличе царевич, застреленный президент, группа Дятлова, Александр Второй… Поздравляю.

      Я процедил сквозь зубы ругательство.

      – Напрасно вы так, – покачал головой куратор. – Некоторым достается много хуже. Согласитесь, лучше гм… потерять кусочек головного мозга от снайперской пули, чем, скажем, познакомиться со средневековой Инквизицией. Уверяю, вам уже повезло. Но посмотрим, может быть, вы и вовсе невероятный везунчик. Давайте тянуть жребий.

      Борислав Евгеньевич ткнул карандашом в экран и картинки закружились, словно карусель, быстро слившись в единый пестрый круг.

      Когда карусель прекратилась на стене-экране осталась только одна картинка.

      – Н-да, – проговорил Борислав Евгеньевич, – Группа Дятлова. Самый худший из четырех вариантов.

      Фигурки лыжников, бредущих в снежной круговерти, вселили в мою душу невнятную тревогу, но не более того.

      – По крайней мере, надышитесь напоследок горным воздухом.

      Я спокойно посмотрел в глаза куратора.

      – Что? – он привстал, опершись руками на стол. – Послушайте, Островцев. Да знаете ли вы о группе Дятлова?

      – Понятия не имею, – признался я. – Из четырех вариантов этого вашего… наказания я знаю только вариант с убийством Кеннеди.

      Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула, лицо его приобрело сытое выражение, точно у кота, объевшегося сметаны.

      – Так это же замечательно. Тем интереснее вам будет. И нам, разумеется.

      Куратор улыбнулся мне. Глаза его сделались щелочками.

      Борислав