Девичий паровозик. Григорий Жадько

железки и еще много скучных вещей, о которых неудобно говорить в обществе милой дамы.

      – Это я понимаю. Оружейный завод наверно это страшно и опасно порой.

      Мне ее слова показались приятными. Внутри у меня поднялась волна своей нужности и величия.

      – Ну не стоит преувеличивать. Все бывает, конечно.– Промолвил я немного вальяжно и снисходительно.

      – Как вы думаете, война будет. Все об этом говорят. Вот давеча читала – ангел мира в опасности!

      – Нет! Это выдумки газетных писак.– Сказал я убежденно. – Сейчас общество достигло такой стадии развития, что все прекрасно понимают, к чему это может привести. Страшное оружие. Массовое уничтожение. Победителей по большому счету не будет. Ну не самоубийцы же мы.

      – Значит, вся эта шумиха, что бы поднять тиражи газет?

      – Ну не совсем. Иначе бы я не ехал на оружейный завод.

      – Срочное дело?

      – Командировка. Надо помочь. Секретное производство.

      – Это тайна.

      – Государственная. Российской империи.

      – Вот видите как! – Она посмотрела на меня чуть восторженно.– Значит, вам доверяют. А мне ничего нельзя поведать. Я болтушка.

      Маша встала, подошла к окну и долго молчала. Показались низкие черные строения.

      – Какая-то станция?

      – Это Раздельная, нет, это Лахта. Обычно поезд здесь стоит пять минут.

      – Давайте закажем чай. – Вдруг, предложила она, не оборачиваясь. – У меня есть прекрасное варенье. Наша бабушка Агафья в вишневое варенье добавляет, абрикосовые косточки, липовый цвет. Она его не кипятит, а только долго томит в русской печке.

      – Хорошо. Будем пить чай. Будем пить и разговаривать.

      – Нет! Просто пить.

      – Как скажете

      Я сходил, сделал заказ. Проводник, лукавый дядька, разглаживая, мягкие рыжие усы, занес нам спустя минуту, два кованных вороненых подстаканника. В них простые стаканы из зеленоватого стекла и жидкий чай. Отдельно он держал посеребренный поднос со сдобой.

      – Пышка, слойка. Сдобные калачи. Крендель. Плетенка. Все из Филипповской булочной, господа на выбор если желаете. – Протараторил он как пулемет заученную фразу.

      – Неужели! Прямо оттуда?

      – Обижаете. Настоящие парижские рецепты от придворного пекаря Филиппова. Не «сумневайтесь».

      Я отложил всех наименований по одной штучке и сразу расплатился за все. Старик ушел очень довольный, подкручивая вверх усы.

      – Вы совершенно зря потратились, – сказала Маша, – мне есть на ночь, думаю, совсем не стоит.

      – Все нормально, может, только нужно будет чай повторить. А как вы смотрите на бутылочку Белого Сурожа из Массандры.

      – Нет что вы! Это точно ни к чему.

      – Я принесу, и решим.

      Я сходил за бутылкой и дополнительно взял стаканы у проводника. Она смотрела во все глаза и качала головой.

      – Оставьте. Вы такой молодой. Будет у вас еще повод и друзья с кем ее распечатать.

      – Оружейный завод? Что Вы говорите! Я часто там бываю