Искушение. Мой непокорный пленник. Виктория Виноградова

какой стойкий. Это мне нравится. Готовься, у меня ты будешь молить о пощаде.

      – Да я ни за что…

      – Маркус! – я строго окрикнула, при этом очень надеялась, что раб прочтет в моем взгляде просьбу смолчать. Если он сейчас что-нибудь ляпнет – я даже не знаю, чем это может закончиться.

      – Простите, госпожа, забыл, что разрешение надо спросить сначала. Нет привычка к этим вашим правил, – произнес он с арамерским акцентом, коверкая фразы. – Я хотел сказать, что если мне кто скажи, что есть такой прекрасный женщина, – он поклонился Эйстерии, – и он может быть насколько красивым, настолько страстным, если бы своими глазами не видел – ни за что бы не поверил! Даларом клянусь! Извините, если я не должен был это говорить, но не мог промолчать перед такой выдающийся женщина.

      И снова поклон в адрес Эйстерии.

      – А говоришь, что сложный случай, – хохотнула клиентка. – Смотри как заговорил. Помню каким волком он на меня смотрел в первый день. Даже разговаривать отказывался. А сейчас целую тираду выдал. Давай-давай, старайся, учись и очень скоро я покажу тебе что такое настоящая страсть, – женщина похлопала его по щекам.

      Я с ужасом наблюдала, как лицо Маркуса все сильнее наливается краской. Эйстерия принимала это за смущение, но я успела познакомиться с характером арамерца и прекрасно знала, что это признаки гнева. Садистка, как назло, продолжала стоять возле нас, общаясь то со мной, то со своей спутницей. У меня было чувство, будто я нахожусь возле вулкана, готового вот-вот разверзнуться потоками раскаленной лавы.

      Разговор переключился на то, что бой на арене все никак не начинался. Эйстерия жаловалась на плохую организацию и говорила, что правильно делала, не посещая ранее подобные мероприятия. Мы уже собирались распрощаться, когда моя клиентка выразила желание, чтобы Маркус опустился перед ней на колени и поцеловал подол платья в знак покорности своей хозяйке.

      Арамерец молчал. Мое сердце, которое только-только начало успокаиваться, зашлось в паническом треморе.

      – Я жду, – потребовала Эйстерия.

      – Маркус, – я дернула его за руку, но брюнет продолжал хмуро смотреть в пол и не двигаться.

      – Как видите, еще есть над чем работать, – залебезила я, пытаясь смягчить клиентку.

      – Это уже дело принципа, – если Эйстерия чего-то хотела, она обязана была это заполучить. – На колени, раб!

      – Я. Не. Раб, – зло, выделяя каждое слово, произнес Маркус.

      – Простите, госпожа, я обязательно проведу с ним сегодня строгую…

      – Не раб? А кто же ты тогда? – Эйстерия проигнорировала мою попытку замять ситуацию.

      Маркус не отвечал.

      – Что, вновь решил играть в молчанку? – она схватила его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

      – Я никогда не встану перед тобой на колени, женщина! – угрожающе прошипел арамерец.

      От скандала меня спас звучный гонг, разнесшийся по трибунам.

      – Надеюсь, Вы успеете выполнить свою работу в оговоренный срок, госпожа Фелисия, – недовольно бросила Эйстерия. –