Путь стрельбы. Евгений Связов

узнать надо одну штуку. И даже не знаю, как спросить-то, чтобы дурой не выглядеть.

      Подняла взгляд в ей глаза, и – требовательно.

      – Так что… пообещай, что матери и отцу – ничего.

      Бабуля пренебрежительно-насмешливо покривилась. Но буркнула – одобрительно:

      – Порешает она… ота решалка выросла…

      Это типа проверка. Разводка на истерику, что «да я…! да я смогу!» Так что – спокойно, как истеричке:

      – Баб. Я чётко считаю свои ресурсы. Просто вопрос не там, – махаю рукой рукой вокруг – А вот тут. – .тыкаю себя в голову.

      Помедлив, уточняю:

      – Не тут – в сердце, – и не тут – под стол между ног, – а именно тут, – в голову.

      Бабуля, помедлив, начинает ржать.

      Я не сдержалась – прорычала яростно-обиженно:

      – Да что смешного, блин?!

      Бабуля, похихикивая:

      – Ты все остальные чакры тоже протыкай, и Вихрь с Вьюгой не забудь. Авось, накладёшь на себя крест животворящий.

      Стало грустно. И противно.

      Технически, я была крещённая. И при необходимости могла оттарабанить все ритуалы, чтобы среди православных сойти за свою.

      Но бабуля была в курсе, как я на самом деле относилась к христозу головного мозга.

      Так что взгляд сам собой упал на кружки, а на лицо натянулась каменная маска. Чтобы не расплакаться от того, что я тут готовлюсь раскрыться, а меня ХГМом троллят.

      Бабуля заметила, поняла. И – жёстко, резко рявкнула:

      – Так, ладно. Поржали и будя.

      Подняла на её рявк мрачный взгляд, который «фигли орёшь?» Бабуля, поймав взгляд, всё так же резко:

      – Ты, видать, забыла наш уговор. Я. Ничего. Никому. Не. Рассказываю. Ты. Ничего. Никому. Не. Рассказываешь. Ни намёком. Ни вопросом. Ни показом, что знаешь. Помнишь такой уговор? Аль память просношала?

      Опустила взгляд обратно. Буркнула ей старую обиду. Самое время про неё напомнить, чтобы выбить обещание – никому.

      – Не сношала. Только вот ты, помниться, как-то с закосячила этот договор-то.

      Бабуля, откинувшись на стуле, пробурчала в тон:

      – Ну, извини. Как-то не придумала я, дура старая, как бы занести в Сашеньку Шкурника понимание, что дочь надо на спорт, а то издрочиться, и при том не спалить ему, что ей в тринадцать мужика захотелось. Надо было Машку-дуру подключать, чтобы она про целку твою на всё село раскудахталась? Или как?

      Мрачно буркаю положенное:

      – Не надо так про маму. Пожалуйста.

      Бабуля:

      – Ладно, маму не трогаю. А в целом-то чё мне надо было, а? Ну давай, ты вот типа взрослая такая решалка. И как вот то надо было решать?

      Ну, вот. Договорились, что я взрослая, можно добивать жалобой на эффекты от нарушения ею договора.

      Вскинула взгляд и яростно рубанула ей в глаза правду-матку:

      – Не знаю. Только каждый раз, когда брилась, мелькала мысль назло отцу в лесбиянки податься.

      Бабуля скептически задирает бровь, проникновенно спрашивает:

      – С концами?

      Взрываюсь типа яростью:

      – С