Путь стрельбы. Евгений Связов

Дарья Александровна. Лифт в пробке застрял?

      Моё лицо натужно взламывает каменную маску оцепенения и улыбается. Дальше актрисить легче. Тело горбиться, суёт руки в карманы жакета. Часть сознания привычно подстраивается под стиль собеседника и выдаёт адекватную ответную реплику:

      – О да, там в шахте грузовой лифт с легковым столкнулись. Пока объехала…

      Мужчина уважительно хмыкает, говорит:

      – Вы, Дарья Александровна, присаживайтесь, а то тревожную группу вам до-о-олго ждать. У глушилки-то аккумулятора на пару суток.

      Я чуть вздрагиваю от понимания, что помощи – не будет. Только то, что сделаю сама. И то, что сама сделать не смогу. Моё тело ещё больше горбиться, достаёт руки из карманов.

      Поворачиваюсь к двери на кухню, шагаю, в движении говорю типа запугано-задабривающе:

      – А вам чаю или кофе сделать?

      На втором шаге тело отработанно выхватывает из кобуры на поясе пистолет, быстро передёргивает затвор, встаёт в полицейскую стойку, нацеливая на Маску.

      Маска, радостно:

      – О! Становиться веселее. А вы, Дарья Александровна, стрелять-то умеете ли?

      Я, стиснутая между паникой и яростью, кое-как выдавливаю, неимоверным усилием расцепляя стиснутую челюсть:

      – Ты… урод… пришёл ко мне ДОМОЙ!

      В реале, не во сне, я в этот момент скрежещу зубами и яростно хриплю… почти наверняка – в этот момент. Про скрежет рассказывал разбуженный хрипом и скрежетом тот типа первый джентльмен. Пару раз мне повезло. Он просыпался от этого скрежета и хрипа, и будил меня…

      Маска, холодно:

      – Ты не болтай, ты стреляй давай.

      Моё тело чуть поворачивает ствол, давит спуск.

      Маска за миг до выстрела резко дёргается-скручивается. Выпрямляется. Весело, нагло буркает:

      – Мимо!

      … вот на этом моменте будил. И на этом всё заканчивалось в те пару раз, когда мне везло. В остальные пару десятков раз я досматривала до конца. Извините, эмоции дальше описывать не буду.

      Я с тихим рычанием перевожу ствол на голову Маски, стреляю сдвоенный. Маска проваливается вниз-вбок. Выпрямляется, чуть выглядывая из-за Мити, который сидит, окаменев и закрыв глаза.

      Маска, весело:

      – Ты скоро пристреливаться закончишь?

      Я с безумным рычанием срываюсь с места, бегу вокруг стола, удерживая Маску на прицеле. Маска кувырком укатывается под стол. Добежав до Мити, отбрасываю его от стула в сторону пуфиков, приседаю, стреляю под стол за миг после того, как Маска выпрыгивает на стол.

      Выпрямляюсь, стреляю два раза в Маску, рывками «танцующего» к дальней части стола. Маска сваливается под стол.

      Приседаю на колено, целюсь, ведя стволом. Неудобно – руки дрожат, в глазах слёзы. С криком обречённой ярости, почти не глядя, стреляю два раза. Лёня вскрикивает, выгибается, натягивая скотч.

      Тело продолжает дергать спуск, пистолет щёлкает вхолостую.

      Маска встаёт за Лёней. Паясничая, сгибается, рассматривая в упор, как Лёня кривиться от раны. Выпрямляется,