Наказать и дать умереть. Матс Ульссон

стоящим на тротуаре с воздетыми к небу руками. Именно эта фотография красовалась в газете на следующий день, занимая почти разворот. Заголовок гласил: «Жизнь только начинается».

      Это был хороший снимок, на фоне снега и всего прочего. «Пусть я влип, – сказал Томми. – Пусть попал в дерьмо. Но я выбрался, и это приключение научило меня ценить жизнь».

      Я написал заметку для веб-сайта газеты – срочно в номер – о том, что Томми Санделль выпущен на свободу и, соответственно, больше не подозревается в убийстве женщины из Польши. Кроме того, я позвонил Кристеру Юнсону и попросил за плату приехать в Мальмё и забрать Томми Санделля, пока никто другой его не перехватил. Томми нужно было спрятать, пока СМИ не открыли на него охоту.

      Мне показалось неразумным возвращать его в «Мэстер Юхан». Первой мыслью было зарегистрировать его в «Хилтоне», что возле «Триангеля», но и это место вызывало опасения – слишком известное.

      Все закончилось тем, что Стефан Перссон доставил нас в «Кин-Лонг». Я знал, что Чьен приходит на работу рано. Мы сидели во внутренней комнате, выпивали и разговаривали, и нам никто не мешал.

      В машине я сел рядом со Стефаном, а Томми устроился сзади и болтал без умолку.

      – Ты вообще понимаешь, что произошло? – тараторил он. – Представляешь, какой творческий толчок я получил? Могу рисовать, петь и играть – я свободен!

      – Я в курсе, – отвечал я. – Это ведь я забрал тебя оттуда.

      Но Томми не слушал и распалялся все больше:

      – Все великие блюзовые музыканты прошли через тюрьму. Даже Джонни Кэш. И как у него в результате все сложилось?

      – Он вроде бы провел там всего несколько часов, – пробормотал я, обращаясь скорее к самому себе.

      – А Роберт Джонсон не сидел, – продолжал рассуждать Томми.

      – Зато он продал душу дьяволу.

      Лицо Томми Санделля светилось счастьем. Он ведь не читал в тюрьме газет, а значит, не видел моей первой статьи с фотографиями мертвой женщины и замусоренной комнаты.

      Не думаю, что он так легко согласился бы на интервью, будь ему все известно.

      В «Кин-Лонге» Томми Санделль пил воду со льдом и чай, а мы со Стефаном ели пельмени. «Странный завтрак», – скажете вы. Но Чьен готовит очень хорошие пельмени. Кроме того, весь предыдущий день я не брал в рот ни крошки, а значит, это можно назвать и обедом, и ланчем.

      После еды Стефан Перссон уехал. Он сделал достаточно фотографий.

      – Теперь покончено и со спиртным, и со всем остальным, – решительно заявил Томми.

      У нас получилось замечательное интервью.

      Томми Санделль вел себя как ребенок. Он не просто не замечал расставленных мной ловушек. Он будто обживал и украшал их на свое усмотрение и весьма комфортно в них себя чувствовал.

      – Знаешь, что мне понравилось там больше всего? – спросил Томми.

      – Гороховый суп, полагаю.

      – Что ты имеешь в виду? – удивился он.

      – В такого рода учреждениях, с кухнями общественного питания, его,