Лисица и Странник. Илья Пшеничный

а расскажи о ваших сражениях!

      Ребенок в нетерпении почти прыгал вокруг отца.

      – Ох, подожди, сначала отдохну с дороги, а уже потом расскажу.

      Петер вошел в свой дом. Маршалл ворвался за ним следом.

      К вечеру, только силуэт старухи стоял на краю деревни, словно каменное изваяние. Глаза продолжали смотреть вдаль, сквозь покрытые закатным солнцем поля. Не смотря на все уговоры, она единственная осталась ждать своих двух сыновей и внука, которые не вернулись.

      Маршалл отодвинул тарелку от себя. Внутри колыхались остатки похлебки.

      – Больше не хочу!

      Петер, доедая вторую порцию, вопросительно посмотрел на него.

      – Не хочешь становиться сильнее?

      – Я и так уже сильный.

      Марта расслабленно сидела за столом, наблюдая за парочкой.

      – Правда? Тогда ладно.

      – Я хочу историю о битвах!

      – Ах, вот как. Жаль, ведь истории только для тех, кто доедает свою еду.

      Петер повертел ложкой и продолжил свой ужин. Маршалл внимательно оглядел стол, затем родителей. Поняв, что сторговаться не получится, он придвинул миску обратно и начал доедать свою похлебку под лукавым взглядом отца. Закончив, он резко отставил тарелку и поднял руки вверх.

      – Я все! Я заслужил историю!

      Марта покачала головой.

      – Может не стоит рассказывать истории о битвах на ночь? А то не уснет никто потом.

      Петер рассмеялся.

      – Ничего страшного. Маршалл, иди ложись, я скоро подойду.

      Маршалл сорвался со своего места, уронив стул. На половине пути, он развернулся, поднял стул и снова побежал обратно в постель.

      Петер закончил свой ужин и передал пустую миску жене.

      – Спасибо.

      Марта устало улыбнулась.

      – Завтра намечен большой праздник в честь вашего возвращения.

      – Да, я слышал.

      – Будет даже ведун от священного древа.

      Петер поднялся.

      – Пускай приходит. Кто я такой, чтобы ему запрещать.

      – Я не об этом.

      – А о чем?

      Мужчина задержался у стола, опершись на него массивными руками. Татуировки медленно ползали по его телу, образуя причудливые узоры и новые последовательности рун. В слабом свете очага казалось, словно древнее черное проклятье пытается пожрать своего носителя.

      – Я о нашем маке.

      – И что с ним?

      – Он силен. Сильнее других детей. Ведуны говорят, что его запас энергии велик.

      – Не удивительно, он же мой мак!

      – Но эти же ведуны говорят, что он совершенно не способен управляться со своей энергией. И руны ему не даются. Некоторые сомневаются, что он сможет принять твой дар.

      – Ясно. И ему скоро четырнадцать…

      – А он как малой ребенок…

      Петер уперся взглядом в стол.

      – А теперь, когда твоего джахара больше нет…

      – Хватит, Марта.

      Мужчина поднялся во весь свой рост, почти доставая головой до потолка.

      – Завтра я поговорю с тем, кто придет.