Собирая по крупицам ад. Макс Риу

назад, когда я решила пробираться сюда, фронт был далеко от столицы, в километрах ста пятидесяти. Так говорили в новостях. Сообщали, что здесь ведется активное и удачное сопротивление и город держится, к нему есть доступ с севера, со стороны столицы. А по факту, проехав 70 километров, я уперлась в огненную стену, а военные сказали, что я дура, верящая в небылицы. Я пыталась найти пути, спрашивала, как можно попасть сюда – все мне говорили, что это невозможно. Но все же, я решила идти проселочными и лесными дорогами, обходя города и деревни. Часто меня встречали наши военные и отправляли обратно, и я искала другой путь. Через неделю блужданий, мне стали попадаться фиронские солдаты и техника. Они не видели во мне угрозы и, видимо, думали, что я из местных деревень. В-итоге, я добралась сюда и узнала, что не было никаких ожесточенных сопротивлений, а город попросту сдали за несколько дней, ради сохранения армии и столицы. К тому же защищать уже было толком нечего, все важные объекты стерли с лица земли, попутно разрушив полгорода. Дом моей бабушки находился рядом с военной частью. Я даже не сразу нашла место, где располагалась знакомая мне улица. Одни кратеры, разбросанные кирпичи и много пепла. Я надеялась, что бабушку приютили знакомые, но обойдя все места, я не нашла никого из них. Ей было 80 лет. Она заменила мне маму, которую я помню смутно. Ее не стало, когда мне было пять.

      – А папа?

      – Папу забрали. На третий день войны. Несмотря на то, что ему 60 лет. Мы собирались уезжать на север, в безопасное место. Чтобы попытаться в качестве беженцев перейти границу. Он пошел в последний раз на работу и там их уведомили, что через час увозят. Родным сказали привезти все необходимое к проходной. Я успела передать вещи, но его так больше и не увидела. Он звонил каждый день и успокаивал меня, говорил, что в безопасности и далеко от фронта, несмотря на слышимые звуки выстрелов и взрывов. Через месяц звонки прекратились. Направляясь сюда, я надеялась, что найду и его тоже. В столице меня ничего больше не держало. Там начинался страшный хаос и постоянные бомбардировки. Здесь, после тщетных попыток поисков бабушки, я встретила свою бывшую учительницу, и она приютила меня. Но недавно, когда мы стояли с ней на улице, в очереди за едой и водой, подошли двое фиронских военных. Это те, которые приезжали два дня назад и выводили нас на осмотр. Они тогда ходили вдоль очереди и спрашивали, есть ли у кого дети. Говорили, что для маленьких детей есть отдельные хорошие продовольственные пакеты. Все отвечали, что детей нет. В очереди, в-основном, были одни старики.  Некоторые хитрили, говоря, что дети дома, и пытались урвать пакеты себе, на что военные предлагали привести ребенка. Никто так и не согласился. Я, с момента попадания в город, ни разу не видела здесь маленьких детей. Наконец, они заметили меня, подошли и спросили возраст. Потом посовещались и сказали пройти с ними. Я, сперва наивно обрадовалась, что нам достанется лишняя еда, да еще и без очереди. Но моя учительница была против и пыталась отбить меня от их рук. Меня посадили в машину и увезли сюда. А она осталась лежать там, в той очереди. Люди даже не разбежались от страха, они продолжали медленно двигаться к кормежке, переступая