Кириньяга. Килиманджаро. Майкл Даймонд Резник

тех, кто боится охотиться традиционными способами, – ответил я.

      – Не дразни меня, старик, – сказал Самбеке, и внезапно наступило молчание, ибо никто в деревне не смел так разговаривать с мундумугу.

      – Я не дразню, масаи, – проговорил я. – Я лишь обращаю внимание на причину, по которой ты принес с собой это оружие. Ничего нет постыдного в том, чтобы опасаться физи.

      – Я ничего не боюсь, – азартно огрызнулся он.

      – Это не так, – сказал я. – Как и все мы, ты боишься неудачи.

      – Неудача мне не грозит, – погладил он ружье. – Вот с этим.

      – Кстати, – сказал я, – а разве у масаи не было принято в свое время доказывать мужество, выходя на льва с одним лишь копьем?

      – Было, – ответил он. – А еще у масаи и кикуйю умирали при рождении почти все дети, и всякая болезнь, поражавшая деревни, уносила много жертв, и жили мы в шалашах, не спасавших ни от дождя, ни от холода, ни от хищников из вельда. И это масаи, как и кикуйю, научились у европейцев, а потом прогнали белых со своей земли и построили великие города там, где раньше не было ничего, кроме болот и грязи. Или, вернее сказать, – добавил он, – то были масаи и большинство кикуйю.

      – Когда я был в Англии, – отозвался я, возвысив голос, чтобы меня слышали все, хотя реплика моя была обращена к Самбеке, – мне довелось сходить в цирк. Там я увидел шимпанзе. Это было очень смышленое животное. Его одевали в человеческую одежду, он ездил на человеческом двухколесном велосипеде, играл человеческую музыку на человеческой флейте – но он не стал от этого человеком. Собственно, он этим и веселил людей, потому что был гротескной пародией на них… точно так же, как масаи и кикуйю, надевая костюмы, управляя машинами и работая в больших зданиях, не становятся европейцами, но лишь пародируют их.

      – Старик, это всего лишь твое мнение, – сказал масаи, – и притом ошибочное.

      – Разве? – возразил я. – Шимпанзе был испорчен своей зависимостью от людей и не смог бы выжить на воле. Тебе же, как я вижу, для охоты на зверя нужно европейское оружие, а твои предки обошлись бы обычным ножом или копьем.

      – Ты меня дразнишь, старик? – снова развеселился Самбеке.

      – Я обращаю внимание на причину, по которой ты захватил с собой это ружье, – повторил я.

      – Нет, не по этой, – сказал он. – Ты пытаешься вернуть себе авторитет, которого лишился, когда твои люди послали за мной. Однако ты совершил ошибку.

      – Какую?

      – Ты стал моим врагом.

      – Неужели ты меня застрелишь из этого ружья? – спросил я спокойно, уверенный, что он так не поступит.

      Он наклонился ко мне и зашептал так тихо, что его слышал только я:

      – Мы бы могли вместе разбогатеть, старик. Я бы с удовольствием поделился с тобой, если бы ты держал свой народ в узде, потому что компании по организации сафари нужно много рабочих. Однако ты публично выступил против меня, и теперь это невозможно.

      – Нужно мириться с неизбежными разочарованиями, – ответил я.

      – Рад, что ты отдаешь себе в этом отчет, – сказал он, – потому что я планирую превратить