Кириньяга. Килиманджаро. Майкл Даймонд Резник

ли мы жить на Кириньяге, – ответил я наконец. – Пока время испытаний продолжается, надо вооружать наших детей копьями и отпускать на выпас скота только парами.

      Коиннаге покачал головой:

      – Гиены пристрастились к человечине, а два юноши кикуйю даже с копьями ничего не сделают против стаи гиен. Нгаи явно неугодно, чтобы физи пожрали Его избранный народ?

      – Нет, неугодно, – согласился я. – В природе гиен – охотиться на травоядных, как в нашей собственной – возделывать землю. Я ваш мундумугу. Вы должны верить мне, что время испытаний скоро закончится.

      – Как скоро? – спросил кто-то.

      Я пожал плечами.

      – Может, спустя два сезона дождей. А может, три. – Сезон дождей был дважды в год.

      – Ты стар, – продолжил говоривший, собрав всю храбрость, чтобы возражать своему мундумугу. – У тебя нет детей, и это дарует тебе терпение. Но те из нас, кто родил сыновей, не желают ждать два или три сезона дождей, каждый день задаваясь вопросом, а вернутся ли наши дети с полей. Нужно что-то предпринять сейчас же.

      – Я старик, – согласился я, – и мне это дарует не только терпение, но и мудрость.

      – Ты – мундумугу, – сказал наконец Коиннаге, – и у тебя свой способ преодоления трудностей. Но я – верховный вождь, и у меня есть мой. Я поведу людей на охоту, и мы убьем всех гиен.

      – Отлично, – ответил я, потому что ожидал такого решения. – Организуй охоту.

      – Бросишь ли ты кости, чтобы узнать, будет ли нам сопутствовать удача?

      – Мне нет нужды бросать кости, чтобы предвидеть результаты вашей охоты, – ответил я, – потому что вы крестьяне, а не охотники. Вы потерпите неудачу.

      – Ты не станешь нас поддерживать? – возмутился кто-то.

      – Вам не нужна моя поддержка, – сказал я. – Я дам вам свое терпение, ибо это все, что вам нужно.

      – Мы обязаны превратить этот мир в Утопию, – возразил Коиннаге. Его представление о смысле этого термина было крайне расплывчатым, но он отождествлял его с хорошими урожаями и отсутствием врагов. – Что ж это за Утопия, если в ней дикие звери пожирают детей?

      – Нельзя понять полноты желудка, не испытав голода, – сказал я. – Нельзя оценить тепла и сухости, пока не промок и не замерз. Нгаи ведомо, даже если тебе – нет, что жизнь нельзя оценить по достоинству без смерти. Таков Его урок для вас; это пройдет.

      – Это должно закончиться сейчас, – ответил Коиннаге прямо, поняв, что я не стану препятствовать его охоте.

      Я воздержался от дальнейших комментариев, потому что понимал – отговорить его не удастся. Следующие несколько минут я провел, составляя проклятие для гиены, убившей Джуму, а вечером принес посреди деревни в жертву козу и прочел по ее внутренностям, что Нгаи принял жертву и дух Джумы.

      Спустя два дня Коиннаге повел десять человек в вельд охотиться на гиен, а я остался у себя в бома и стал готовиться к неизбежному развитию событий.

      В то утро Ндеми, самый смелый мальчик деревни, чья отвага сделала его моим любимцем,