Право на меч. А. Л. Легат

к чемпионам…

      Я скинул руку очередной подруги и вспылил:

      – Все, к дьяволу. С меня хватит.

      – Куда же вы? – томно протянула воснийка, под шумок объедая тарелку Рута.

      Я даже с места не вставал, а со мной уже принялись спорить и уговаривать остаться:

      – Мы только н-начали, дружище! Не обижай, во имя вс-сякой матушки на свете…

      – Речь о турнирах, – вздохнул я.

      Рут нелепо заморгал, дамы притихли.

      – А помнится, я сам тебя-а отговаривал как-то раз. Вот точно дураком был! Ты уж прости. – Приятель уже был настолько пьян, что был готов извиняться за сущие пустяки. Бестолковый добряк. – Но ты погляди, как все вышло. Корона турнира, подумать только! – Он поднял кружку нетвердой рукой. – За кор-рону! Еще одну!

      Рут заорал на несчастную девицу в заляпанном платье. Она не успевала.

      – И ты был тысячу раз прав. К дьяволу эти ристалища, – сознался я, пытаясь устроиться на скамье так, чтобы не болели бока. Никак не выходило.

      – Ну так и черт бы с ними, мил-ленькое дело! Такому умельцу найдется и другая работа в Криге, верно я г-говорю, дамы?

      Воснийки не возражали. Особенно им нравилась щедрость Рута.

      Я вздохнул. Ристалище все еще стояло перед глазами. Стоило оступиться на поле, и мне бы сломали шею. Хуже – ходил бы под себя до самой смерти, как бедолага Аткет, так и не взявший корону.

      Главное – ни слова о скором побеге из Крига. Никому. Даже Руту.

      – Тебе все просто, – фыркнул я и отпил сливянки. Горькая, зараза. Точно напоминает о том, в какой переплет я угодил. – Какой у меня теперь выбор? Вард мне и без ристалища шею свернет, если я сдам.

      На лице Рута появилась наглая ухмылка. Такая же, как в тот вечер, когда он разбил цветочные горшки на балконе Эми.

      – Выбор есть всегда, друж-жище! – подмигнул он то ли мне, то ли нахлебницам.

      Я старался не выдать тревоги. Стоило веселиться, пить, может, и ввязаться в драку. А мне хотелось забиться в угол, подальше от всяких Беляков и новых стычек. Дождаться утра. Спокойно собраться в путь. Я бесчестно спросил, будто был заинтересован:

      – Какой еще выбор?

      – Женитьба!

      Я продавал свое тело и душу на ристалище. До полного падения осталась самая малость – забраться в постель к воснийке из корысти.

      – А что, господа, – оживилась самая худая и болезная из незнакомок, – я очень даже не прочь.

      – И я, – запоздало вклинилась ее соседка.

      Еще бы. Я отпил сливянки и соврал:

      – Видно будет.

      Письмо грело лучше выпивки и победы. Празднование, о котором я не просил, затянулось. Мне бы стоило уйти раньше. Подготовиться к отбытию. Вместо этого я сидел смертельно трезвым и ждал неведомо чего.

      В Содружестве не водилось пьющих болванов-воснийцев или красивых и бойких мерзавок с острым языком. Возможно, только из-за этого я и поднялся на палубу «Луция».

      Рут шутил, давал пустые клятвы пышногрудой соседке и вечно путал ее имя. Я невесело усмехнулся и подумал: «Через неделю тебя точно раздавит какой-нибудь гвардеец