Бесстрастный. Алекс Мара

и выходит из ванной.

      На нем костюм тройка, белая рубашка и галстук. Он куда-то собрался на ночь глядя.

      Хмурясь, подавляю неуместные вопросы. Будут ли там женщины?

      Есть ли у него женщина?

      Если есть, то почему она не помогает следить за ребенком? Рано или поздно Доменико придется признаться ей, что он стал отцом.

      Уложив Нико спать, принимаю душ и надеваю хлопковую пижаму, купленную сегодня. Короткие шортики с футболкой. Если бы отец увидел меня в этой простенькой одежде, его бы хватил удар.

      Долго лежу в постели, читая журнал. То и дело отвлекаюсь, вспоминая, как Доменико

      смотрел на ребенка. Как передал ему игрушку. Как потом смотрел на свои пальцы, будто контакт с малышом был чем-то особенным.

      Лежу без сна, и у меня появляется идея, постепенно формируется в мыслях. Я понятия не имею, что из нее выйдет. Скорее всего, ничего хорошего, однако я решаю рискнуть. Достаю коробку с подарком из-за дивана и волочу её в спальню Доменико (благо та не заперта). Двери оставляю открытыми на случай, если ребенок проснется.

      В спальне Доменико прохладно, чисто, кровать убрана. Ни одного личного предмета, я проверила. Не позволяю себе заходить в ванную, подавляю нездоровое любопытство.

      Следующий час или два или семь я провожу, пытаясь собрать игрушечную гоночную трассу. Если у всех детских наборов такие запутанные инструкции, то я не понимаю, как родители справляются. Хотя, если говорить честно, я не особо тороплюсь. Дело в том, что я не случайно решила собрать гоночную трассу именно в комнате Доменико. Во-первых, я надеюсь, что он скоро вернется и поможет. Во-вторых, я хочу, чтобы он играл с ребенком своей комнате, наедине, без моей помощи. Чтобы у них появилась общая игра, одна на двоих. Чтобы они наладили контакт и дали шанс их отношениям отца и ребенка.

      Однако Доменико не торопится возвращаться домой. Я уже собрала две трети трассы и теперь сижу, подобрав колени к груди, и размышляю. С чего я решила, что он скоро вернется?

      Прикусываю губу, гадая, где он проводит ночь. И с кем.

      В этот момент раздается его голос.

      – Если верить камерам, вы зашли в мою спальню два часа назад. У вас появились причины здесь задержаться?

      Отвечаю заготовленной фразой.

      – У этой игрушки очень запутанные инструкции…

      Поднимаю взгляд, и слова застывают на языке. Доменико весь в крови. Галстук сорван. На белой рубашке кровавые пятна. Кровь размазана по его щеке и шее. И по рукам. На лбу и вокруг глаз кровавые брызги.

      – Это не моя кровь, – спокойно поясняет он, и внутри меня что-то отпускает. Угасает мгновенная паника.

      С каких это пор я волнуюсь о благополучии Доменико Романи?!

      Собираюсь спросить, что случилось, однако Доменико качает головой, предупреждая мои вопросы. Я вовремя вспоминаю данные ему обещания. Чем меньше я знаю, тем лучше.

      – С какой стати вы собираете игрушку в моей спальне? – приподнимает бровь.

      – У нее очень запутанные инструкции. – Как будто это является достаточным объяснением.

      Пока