Девять рассказов. Идиш литература в переводах Вадима Чернера. Шлоймэ Берлинский

обтрёпанные, с торчащими волосами на давно немытых головках, с заострившимися личиками. Другие сидели с ногами, обёрнутыми лохмотьями…

      – Ну? Какую помощь здесь мне удастся получить?

      Наконец, после долгого ожидания, подошла моя очередь. Я оказался в другой комнате, где стоял стол, покрытый зелёной тканью. Над ним висел портрет Сталина, который улыбаясь простирает руку, готовый обнять всех.

      В комнате никого не было. Я оставался стоять в дверях, не зная, что мне делать? Прежде, чем я решил, как мне дальше быть, открылась боковая дверь, и в комнату вошла женщина. Она, даже не взглянув в мою сторону, спросила меня жёстким тоном по-русски:

      – Вы по какому вопросу?

      Я начал приближаться к столу и тут заметил, что за ним сидит женщина среднего возраста, с округлым светлым лицом, тёмными, гладко причёсанными волосами, с высоким выпуклым лбом, что свидетельствовало об известной доле интеллигентности.

      Она оглядела меня и спросила по-русски:

      – Вы еврей?

      – Еврей.

      Она поднялась со своего места, подошла к двери, заперла её и заговорила со мной по-еврейски, улыбаясь:

      – Ну, как поживаете?

      Я ответил ей, вытянув обе руки:

      – Сами видите…

      – Не надо волноваться, я всё сделаю для вас. Я – начальник отдела кадров. Какая-нибудь специальность у вас есть?

      У меня с собой был узелок, в котором была завязана книжечка с моими рассказами, которые были изданы минским государственным издательством, заметки из прессы по поводу моего творческого вечера в Москве, под председательством Давида Бергельсона, членский билет союза писателей СССР и тому подобное…

      Она просмотрела эти бумаги, и я заметил, что в какой-то момент её глаза увлажнились. Она, не стесняясь, достала носовой платок и им вытирала слезу за слезой.

      Она проговорила плачущим голосом:

      – Я тоже имела к этому отношение. Мой муж был в Одессе писателем, гебраистом.

      – Где же он сейчас?

      – Он погиб.

      – Как так?

      – Не надо спрашивать. Я занимаю ответственный пост на государственной службе и не нужно об этом говорить.

      – Могу я знать, как было вашего мужа имя?

      – Нет.

      Она захотела покончить со всеми вопросами и обратилась ко мне официальным тоном:

      – Итак, нужно заняться вашим трудоустройством. Вас надо трудоустроить туда, где вы могли бы питаться: в пекарню, в больницу, в ресторан… Ну, хорошо…

      Она выписала мне чек на суму тридцать рублей и сказала:

      – Вы сможете получить по этой квитанции тридцать рублей в следующей комнате. Ваши документы пока оставьте у меня. В четыре часа, когда я окончу работу, зайдите ко мне.

      В дверях она бросила взгляд на мою причёску и сказала с улыбкой:

      – Литературная шевелюра, тем не менее, ещё при вас остаётся. Не волнуйтесь, скрепите себя, вам больше не придётся голодать.

      Она открыла дверь и сказала по-русски,