В тени императора. Братья Рюриковы

ради отметим, что Солнцедаров оставался верен себе и уже на следующий день приникал к плечу мичмана Сорокиной, просил у нее прощения за всё. И плакал. Себя он ни в чем не винил. Виноваты были обстоятельства, его доверчивость, предательство пригретого им Владика Чернявского, равнодушие подполковника Пестелевича, мошенничество сволочей-банкиров. Но изменить что-либо было невозможно. У Павла Ивановича Солнцедарова начиналась новая жизнь.

      С лязганьем, скрипом и шипением поезд дальнего следования из Мурманска остановился у платформы железнодорожного вокзала города Петровска. Проводница второго вагона открыла дверь, и Солнцедаровы вышли на перрон. Впереди с двумя объемистыми чемоданами шел глава семейства в парадной военно-морской форме с кортиком, в черно-белой фуражке с якорем на кокарде и тремя юбилейными медалями на левой стороне груди. Правую грудь украшали полдюжины значков разного цвета и неизвестного происхождения.

      Со всем этим великолепием не гармонировало бледное испитое лицо капитана второго ранга. За ним семенила верная Мария с сумками. Мальчик Алёша с рюкзачком за спиной замыкал процессию.

      «Носильщик, ко мне!» – потребовал Павел Иванович.

      И вот он – Петровск! Слов не хватит, чтобы описать чувства, которые нахлынули на Солнцедарова, когда он ступил на привокзальную площадь. Двадцать лет прошло…

      Смешались восторг и печаль, страх и надежда. Что ждет его на родине? Тихие слезинки покатились по небритым щекам.

      Родной вокзал всё тот же, с облупившейся краской. Памятник Петру позеленевший и какой-то бесприютный.

      «Непорядок», – подумал опытный хозяйственник.

      Зато сверкал и блистал, подавляющий всё вокруг, новенький торговый центр. Даже храм, тоже новенький, с иголочки, проигрывал ему в величественности.

      Спохватившись, Солнцедаров снял фуражку и перекрестился. В такт ему перекрестилась Мария. Алёшке, который крутил головой, озирая окрестности, отец дал подзатыльник. И вразумленный сын перекрестился тоже.

      Одухотворенное, возвышенное состояние не помешало Павлу Ивановичу прикинуть, во сколько обошлось строительства магазина и церкви. Без видимой причины он повеселел. Сам собой родился стих:

      Здравствуй, город мой родной.

      Наконец-то я с тобой!

      «Ждите здесь», – скомандовал офицер и бодрой походкой направился к вокзальному туалету или, говоря на флотский манер, гальюну. Теплое чувство шевельнулось в груди у Павла – в далеком детстве вместе с приятелями он подбрасывал в воду заменяющего унитаз сооружения карбид, который громким шипением и отвратительным запахом пугал посетителей заведения.

      Этим же поездом прибыло еще одно семейство. В купейном вагоне под номером тринадцать в Петровск приехал Андрей Егоров, отработавший в геологоразведке пятнадцать лет. Если бы он надел свой пиджак, предназначенный для торжественных случаев, то мы увидели бы орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и медаль за трудовую доблесть.

      Вместе с ним прибыли жена