Пробный шар. Ю_ШУТОВА

нырнул внутрь машины. Совсем не как в папином грузовике. Просторно, на панели много приборов, пахнет кожей, металлом, еще чем-то непонятным… но хорошим.

      Переднее сидение отделено от заднего прозрачным стеклом. Там, сзади – неприятно-неподвижные качки. Между ними Петька глотал сопли и слезы. Искаженное бледное личико. И никакой крутизны в Петьке не было. Ни опасности не было, ни лихости. Просто перепуганный подросток.

      – Вы его… это… на корм львам?

      – Пожалел? А он-то тебя пожалел бы?

      Миша понимал, не пожалел бы. Петька с удовольствием кинул бы его львам, а сам бы смеялся. И все равно что-то мешало… Василий наблюдал и улыбался. Понимающе, но улыбался.

      – Такие опасны… Это ты понимаешь?

      – Может быть, он еще исправится?

      Миша сам слышал – голос у него прозвучал робко: он не верил, что Петька «исправится».

      – Проверим. Хочешь научиться проверять? Выяснять, на что способен человек?

      – Лучше я на Цереру.

      – Одно другому не мешает, – теперь Василий улыбался хорошо. – Поступишь в интернат, там решишь. Ты теперь не в Полночи, а в Полдне.

      – Полдень… Полночь…

      – Полночь – это где зоны. Где живут те, кому ничего не интересно.

      – А Полдень…

      – А это где те, кому интересно. Ты теперь в Полдне. Главное, запомни – ты уже не дурак. И дураком не будешь никогда. Ты – человек, как и все. Ничем ты не хуже других.

      Миша облизнул губы. Это надо было осмыслить. Он не умел чувствовать себя не хуже других.

      Василий тронул что-то на панели, махолет покатил, словно машина – прямо к Мишиному подьезду.

      – Сбегай, возьми что-то на память. Попрощайся.

      – Если я с вами улечу, я больше в Мир не вернусь?

      – Вернешься, как только захочешь. Хоть на время, хоть навсегда. Только ты не скоро захочешь, поверь мне. Я в своей Зоне после Освобождения только один раз побывал; с тех пор ни ногой.

      Совершенно удивительная мысль.

      – Вы родились… родились…

      У Миши не находилось слов.

      – Есть такое правило: куратором Зоны в Полночи может стать только тот, кто родился в зоне, – терпеливо говорил Вася. – Но не в той, где он будет куратором. Это ясно?

      Миша неуверенно кивнул.

      – Я вырос в Зоне, даже был пионером. У вас же в Зоне пионерами не делают?

      Миша покачал головой.

      – Ну вот. А у нас в зоне ходили строем, в барабан били.

      В улыбке Васи появилось что-то нехорошее.

      – Я лучше всех в барабан бил, громче всех речевки кричал. И все равно потом дураком оказался – очень уж знать хотелось то, на что остальным наплевать. Меня забрали, как вот я тебя забираю.

      – У вас в Зоне тоже нельзя было оружия?

      – И оружия нельзя, и дури всякой.

      – Это вы мусор сжигаете?

      – Конечно. Мы в Полночи стараемся поддерживать порядок, хоть какую-то чистоту. Нельзя же позволять Зоне совсем уж мусором зарасти. И нельзя, чтобы друг друга резали.

      Миша обвел глазами с рождения знакомое пространство. Порядки ветшающих домов под синим пронзительным