Фабрика романов в Париже. Дирк Хуземан

перед глазами черты цензоров размылись: теперь они превратились в банкиров, сидевших в белом салоне. Нужно положить конец этому мираклю[11].

      – … мы имеем право ознакомиться со статьями из вашей «фабрики романов». Обычно это делается в типографии, однако в «Дюпене» нам сообщили, что задерживаются с выпуском текстов. Поэтому мы пришли лично к вам.

      – Да как вы смеете со мной так разговаривать? – Александр почувствовал, как ему в шею вонзилось воображаемое острие шпаги. – Я автор «Трех мушкетеров», создатель «Графа Монте-Кристо». Меня любят все французы. Я доверенное лицо горничных, поэт поварих, предъявитель любовных писем солдатам и советник портье по правовым вопросам. Я сердце Парижа!

      – А ваши герои – просто водоносы влаги вашей души, – сказала графиня. В ее французском слышались нотки немецкого или датского акцента. – И про них незачем читать порядочным женщинам и невинным детям.

      Александра поразила твердость и сообразительность обвиняющей его графини. Он ожидал услышать в ее голосе отчаяние, увидеть женщину, которая ввиду своего плачевного положения нуждается в его помощи.

      – Мадам! – начал Дюма.

      Однако писатель не нашелся, как ответить на обвинения. Не мог же он спорить с этой сломленной женщиной!

      Вместо этого Александр обратился к цензорам:

      – Я не стыжусь своих текстов. Вперед, господа, несите угли для пыток. Допрашивайте меня. Я буду бороться за каждое слово!

      Цензор, которого звали Блонде, потребовал предоставить ему статьи для завтрашнего номера «Мушкетера». Дюма почувствовал, как в нем поднимается боевой задор, с которым он мог бы выиграть бой на копьях. Но чему его научили мушкетеры из его романов? От грубой силы не будет никакого толку, если клинком управляет не идея. А идей у него всегда хватало.

      Он позвонил в колокольчик. Появился камердинер.

      – Отведите гостей в белый салон, Ипполит. Подайте им фалернское вино. Я схожу за статьями и вскоре присоединюсь к вам.

      Он взял из коробки еще одну конфету.

      – Эти люди хотят меня погубить, Марианн! – Дюма расхаживал по желтому салону. – Вы должны мне помочь. Если цензоры запретят мою газету, я больше не смогу зарабатывать деньги. Тогда о признании отцовства для Анри можно позабыть.

      Он опустился на колени перед мальчишкой и прижал его к себе. Ребенок положил руки на могучие плечи и потерся теплыми волосами об щеку Александра.

      На мгновение ему захотелось, чтобы мальчик и в самом деле был его сыном. Но дети похожи на кошек: умиляют, пока маленькие. Вырастая же, они показывают когти и приводят к затратам и хлопотам.

      – Вы поможете мне, Марианн?

      – Сперва подпишите! – потребовала Прунель. – Тогда, клянусь вам, я собственными руками прачки задушу всех стервятников, которые захотят наброситься на наследство моего сына.

      Глава 4. К западу от Парижа, шато Монте-Кристо, декабрь 1851 года

      Дюма несся вниз по лестнице. Под мышкой он сжимал статьи.

11

Миракль – средневековый драматургический жанр, религиозно назидательная стихотворная драма, действо о чуде.