Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 2. Александр Дюма

Я знаю вашу слабость, знаю, что, когда вы любите, вы знать ничего не хотите, кроме вашей любви. Вы любите принцессу, да и можно ли не любить ее? Посмотрите же, в каком безвыходном положении я очутился. Принцесса избрала среди ваших друзей самого красивого и привлекательного; она так сумела повлиять на вас в его пользу, что вы стали пренебрегать всеми другими. А ваше пренебрежение – смерть для меня; с меня довольно немилости ее высочества. Вот поэтому-то, ваше высочество, я и решил уступить место фавориту, счастью которого я завидую, хотя питаю к нему прежнюю искреннюю дружбу и восхищение. Скажите, можно ли возразить против этого рассуждения? Разве мое поведение нельзя назвать поведением доброго друга?

      Принц взялся за голову и стал ерошить волосы. Молчание длилось довольно долго, так что шевалье мог оценить действие своих ораторских приемов. Наконец принц сказал:

      – Ну, слушай, говори все, будь откровенен. Ты знаешь, я уже заметил кое-что в этом роде со стороны этого сумасброда Бекингэма.

      – Ваше высочество, не обвиняйте принцессу, иначе я покину вас. Как! Неужели вы ее подозреваете?

      – Нет, нет, шевалье, я ни в чем не подозреваю мою жену. Но все-таки… я вижу… сопоставляю…

      – Бекингэм был просто сумасшедший.

      – Сумасшедший, на поведение которого ты мне открыл глаза.

      – Нет, нет, – с живостью перебил шевалье, – не я открыл вам глаза, а де Гиш. Не надо смешивать.

      И он разразился язвительным смехом, напоминавшим шипение змеи.

      – Ну да, ты сказал только несколько слов. Гиш проявил больше рвения.

      – Еще бы, я думаю! – продолжал шевалье тем же тоном. – Он отстаивал святость алтаря и домашнего очага.

      – Что такое? – грозно произнес принц, возмущенный этой насмешкой.

      – Конечно. Разве господину де Гишу не принадлежит первое место в вашей свите?

      – Словом, – сказал, несколько успокоившись, принц, – эта страсть Бекингэма была замечена?

      – Разумеется!

      – Ну хорошо! А страсть господина де Гиша тоже все видят?

      – Ваше высочество, вы опять изволите ошибаться: никто не говорит о том, что господин де Гиш пылает страстью.

      – Ну хорошо, хорошо!

      – Вы видите сами, ваше высочество, что было бы во сто раз лучше оставить меня в моем уединении, чем раздувать нелепые подозрения, которые принцесса будет вправе считать преступными.

      – Что же надо делать, по-твоему?

      – Не надо обращать ни малейшего внимания на общество этих новых эпикурейцев, тогда все слухи постепенно затихнут.

      – Посмотрим, посмотрим.

      – О, времени у нас довольно, опасность не велика! Главное для меня – не потерять вашей дружбы. Больше мне и думать не о чем.

      Принц покачал головой, точно хотел сказать: тебе не о чем, а у меня забот по горло.

      Подошел час обеда, и принц послал за принцессой. Ему принесли ответ, что ее высочество не выйдет к парадному столу, а будет обедать у себя.

      – Это моя вина, – сказал принц. – Я проявил себя ревнивцем, и теперь на меня за это дуются.

      – Пообедаем